— Да я как-то… Все некогда было. А зачем ему знать-то? Он чего, решает чего-нибудь, а?
— Значит, Серега ни тебе, ни Мареку ничего все это время не был должен?
— Ну, в принципе…
Герман очень правильно почувствовал, что ему лучше опять отшатнуться в темный уголок.
— Да что ты, Глеб! Серега же на нас никакого зла и не держал никогда! Он все время с нами по-доброму был, понимал, что у каждого свои сложности, свои дела… Он и на Назара никогда не ругался, если тот его посылал из-за денег-то!
— Я ж позабыл! Во даю!
Радостно просияв, Марек вскочил с диванчика и приобнял капитана Глеба:
— Ребята, самое-то главное я и не сказал вам! Со свояком-то сегодня про Серого мы много говорили, ну он еще и сообщил мне, что инспектора рыбинспекции на берегу в эллингах мужика нашли, тоже катерник, я его так, чуток знаю. Данила, и ты же его знаешь! Помнишь, прошлой зимой ты еще ко мне в магазин с ним приезжал? Рыжий такой, невысокий, он в «Водоканале» еще инженером долго работал, помнишь, а?! Ну, вот этот тип, сам в усмерть, валялся в камышах и ревел, что он людей убил на яхте! Вспомнил, Карташов его фамилия!
— Знаю! Он же вместе с нами, с Назаром еще, гонял машины, задолжал ему бабок после того, как транзитный «Лексус» по пьяни разбил в Белоруссии. Ну и чего он гонит про стрельбу-то? Он, что ли, Назара-то подстрелил?
— Ага! Потрясли его в отделе, он пока и наговорил, что с пятницы они там в эллингах с мужиками нажрались, а в субботу он не проспался как следует, глотанул то, что оставалось с вечера, ну и по пьяной лавочке увидел Назара и решил за старые долги ему отомстить, лодку его любимую продырявить. Говорит, что утром много раз стрелял, остальное вроде как не помнит…
— Так что, — Марек облегченно выдохнул и слабо улыбнулся, — с Назаром-то теперь все ясно. Никто на него и не покушался. Ни из наших, ни со стороны никто. Ну, я имею в виду по-серьезному. Вот так.
— Осталось выяснить, кто тебя бортанул, Марек…
Долго молчавший в проеме кухонной двери Виталик мрачным взглядом обвел всю компанию. Даже Глеб с любопытством прищурился на своего решительного приятеля.
Легкого и спасительного триумфа у Марека не получилось. Улыбка сразу же пропала с его вдохновенного лица. Он опять шмыгнул носом:
— Вы уж меня извините. Перепугался я очень… Когда ты, Глеб, позвонил, что в Назара-то стреляли, я сходу и прикинул, что на меня обязательно подумают. Я ж всегда против был, чтобы на рыболовные участки-то назаровские автомобильные бандюганы залезали. Вы же все об этом знали! И в городе все в курсе были! Они бы там все раздербанили! Ничего путного не сделали бы, а бизнес загубили бы фактически! А места-то там, на реке, обалденные! Для москвичей там можно такого понастроить, бог ты мой, Назару и не снилось!
…Ну я и размышлял всякое такое про Вадика. Стрельнуть-то в него мог любой мужик в городе, а подумали бы в первую очередь на меня! Я же и на яхту утром не приехал, а обещал ведь вам… Алиби-то у меня никакого не было. Вообще.
Сокрушенно Марек тряхнул кудрями, не глядя в глаза суровым товарищам:
— Ну я и решил, что раз Вадик пострадал, значит, и мне тоже вроде как потерпевшим нужно быть… Вот я и трахнулся лбом о запаску на своей машине. Сильно так размахнулся головой, изо всей силы, честное слово. Сначала думал о крыло удариться, но оно же железное, больно было бы, ну и помять боялся. Крыло-то. А запаска сзади без чехла, резиновая. Да и след на лбу получился, как от машины, настоящий. Я смотрел в зеркало. Вот так… Чего это вы?
Кающийся изо всех сил Марек в недоумении поднял взор.
Данилов откровенно хрюкал сквозь неприличный смех, уткнувшись лицом в диван; Виталик тоже прикрывал рот ладонью, высоко вздернув бровки над круглыми смеющимися глазами. И только капитан Глеб Никитин внимательно и как-то уж очень по-педагогически серьезно смотрел на него.
— … А куртку я потом порвал на своем заборе, подошел просто, зацепился специально карманом за железку. И дернулся. Вот.
Марек объяснялся виновато уже по инерции, понемногу понимая происходящее. Голос его стремительно креп.
— Я свояку сразу же позвонил, чтобы он вызов оформил, как будто автоавария со мной произошла. Потом еще сам в грязь упал нарочно у своего дома. Губу-то я не хотел себе разбивать, так уж получилось…
— То есть вы думаете, что я зря все это сделал, да? — робко и вопросительно Марек посмотрел на темного лицом капитана Глеба.
Воскресенье. 19.30.
Мальчишник
За следующие двадцать минут Данилов успел довести своими подначками Марека до очередной истерики.
Глеб молчал, совсем не стараясь останавливать их.
Виталик явно что-то чувствовал в таком странном поведении друга и терпеливо сновал по кухне в ожидании неизбежного.
Но сначала они дождались Назара.
— Понимаешь, не мог! Как это так — не проститься с тобой, Глеб! Медсестричка дежурная помогла, практикантка. Такая толковая девчушка, и формы у нее уже приличные, не по возрасту. Поняла больного дяденьку правильно и… сразу же принесла ему курточку и штанишки!
Герман и Марек объяснили Вадиму про Серегу.
Выпили.
Назар не стал выдумывать никаких версий про его смерть, просто коротко глянул на мужиков:
— Козлы мы тут все.
Потом Виталик достал свою деревенскую самогоночку, стали наливать все чаще, а закусывать получалось как-то все меньше.
Пьяненький Марек очень трогательно принялся ухаживать за Вадимом.
— Назар, я же врач! Поверь, я в здоровье лучше тебя в тыщу раз понимаю! Ты не должен был вставать с кровати! Постельный режим назначают не просто так! В твоем состоянии просто необходимо тупое спокойствие, никаких стрессов! Иначе — хана…
Получая неподдельное удовольствие от развития событий, при которых так быстро и удачно решались страшно мешавшие в последнее время его жизни проблемы, Герман не забывал и про самогон.
— Так ты же военным ветеринаром, кажется, был, а, Марчелло? Кавалерию-то ты явно в современных войсках не застал, так что же это получается — ты рыб лечил на флоте?! Виталь, он же в черном пиджаке всегда ходил, как сейчас помню, с погонами-то, да? Капитаном какого ранга ты был до отставки, Азбелидзе?
Тот не отвечал, грозно наклоняясь над сидящим на диванчике Назаром.
— Вадим, тебе срочно нужно измерить давление! Срочно! Панас, у тебя же есть прибор? Тащи.!..
Чтобы отвязаться от него, Вадим предложил Мареку щупать пульс и измерять давление друг у друга «на брудершафт».
Тот с удовольствием согласился, но после очередной выпитой рюмки устало и кротко прилег на коротком краю диванчика.
— Пусть, не мешайте, — Виталик накрыл его большим кухонным полотенцем.
