— Совсем? — изумился Мангуст.
— Месяц, когда была еще мала, а потом осталась на домашнем обучении. — Вскочив, я выхватила у него тарелку, взявшись натирать ту полотенцем.
— А, ясно. Личные учителя, частные уроки и все такое? Твои родители не хотели, чтобы рядом с тобой ошивался не пойми кто в школе? Ну вроде таких раздолбаев, как мы с братьями?
Официальная версия именно так и звучала. Девочку состоятельной южной семьи с огромным поместьем на отшибе оберегали от близкого общения с ребятами непрестижных районов нашего маленького городка, где, к сожалению, было лишь одно учебное заведение для всех.
— Я… У меня в детстве были большие проблемы с поддержанием внимания, — почти шепотом неожиданно для себя самой призналась я ему в том, о чем не говорила даже Томасу за все годы вместе. Считал бы он меня такой же безупречной, узнав, что наш семейный доктор почти прилепил мне когда-то невеселый диагноз, по сути объявив слабоумной?
А что обо мне подумает Рик?
— Проблемы? — прищурился парень, опять немного хмурясь.
С чего это меня дернуло вывалить на него этот аспект моей биографии? Это ведь ужасно нетактично с моей стороны, вообще-то. Когда тебе кто-то неожиданно сообщает нечто подобное, то это автоматически требует какой-то реакции, чаще всего сочувствия, понимания, хотя бы из чистой вежливости. Вроде определенного рода принуждение к переживанию ненужных тебе чувств к практически чужому человеку, насилие, что скорее может оттолкнуть, нежели побудит к кому-то проникнуться. Но для меня это давно лишь обстоятельство из прошлого, не нуждающееся в чьем-то сожалении или оценке. Так что говорить об этом Мангусту вообще не было ни единой разумной причины.
— Я все это давно преодолела, спасибо тем специалистам, к которым меня возили родители, и специально разработанной программе обучения, — зачастила я, желая побыстрее закрыть неприятную нам обоим тему. — Так что сейчас я нормальный человек.
— Точно? — ехидно прищурился он, бочком подвинувшись ко мне. — То есть однажды ты не бросишься на меня и не натыкаешь сто сорок дырок перочинным ножом?
— Что? — опешила я. Нет, ну мне случалось читать на форумах, что большинство людей не склонны хоть как-то разбираться в любых расстройствах и им легче всех свалить в одну кучу и навесить ярлык психов или придурков, но чтобы…
— Потому что я бы предпочел все же нормальный кухонный тесак такой, ну или бензопилу, — уже откровенно рассмеялся Рик, обрывая поток моих обиженных мыслей. — Люблю ужастики.
— Ну знаешь ли! — только и фыркнула я, когда он сграбастал меня, прижав к кухонному островку.
— Ну на самом деле я чуть разочарован, что эти умники от медицины вылечили твои эти проблемы с вниманием, — продолжил он веселиться, начав притираться ко мне недвусмысленно и принявшись дразнить мой сосок сквозь собственную футболку.
— Разочарован?
— Ну да. Сама подумай, какой нормальный парень не захотел бы девушку с таким неоспоримым достоинством. Вот накосячил ты чего (а не бывает мужиков, которые никогда не косячат), а она такая раз — и пофиг. — Рик опустил голову и стал настойчиво целовать мою шею, вжимаясь в живот выпирающей сквозь полотенце твердостью и запустив руку под футболку. — Внимания на это не обращает, ну или обратила, разок рявкнула тебе, что ты скотина и между вами все кончено, а через пять минут взяла и забыла и такая: «Милый, как насчет потрахаться по-быстрому прямо на кухне?» Это же, мать ее, мечта!
— Сделать это на кухне? — Мое дыхание уже начало сбиваться от настойчивых ласк.
Ладони, как сами собой, притянулись к расписной коже моего восхитительно горячего гостя, пальцы запутались в волосах на его затылке, на что Рик ответил одним из своих так будоражащих меня стонов.
— «Трахнуться». Если ты произнесешь это словечко или любое типа того, то черти не выскочат из одного из шкафчиков, чтобы утянуть тебя немедленно в ад. — Продолжая посмеиваться, Мангуст опустился на колени и деловито закинул себе на плечо одно мое колено, но так и замер, глядя снизу вверх и постукивая кончиком указательного пальца по своим губам. — Ну, давай же, скажи: «Отлижи мне немедленно!»
Его ладонь тискала мои ягодицы, разжигая все сильнее, лицо находилось прямо напротив быстро влажнеющего и бесстыдно открытого его взгляду центра моей чувственности, но Рик явно не собирался приступать ни к каким активным действиям. Он просто выжидательно глядел, не шевеля и пальцем, и лишь слегка посасывал свою же нижнюю губу, будто в предвкушении чего-то заманчивого, а мне дышать было все труднее.
— Господи, я не могу! — пробормотала я, горя от возбуждения и смущения, равных по силе.
— Отчего же? Ты хочешь мой рот? — Я кивнула, но Рик покачал головой, и волоски его челки пощекотали внутреннюю сторону моего бедра, вызвав тягучий спазм в низу живота. — Ты говоришь это вслух, принцесса. Скажи: «Оближи меня снизу доверху и покажи, как ты тащишься от моего вкуса».
— Ох, нет. — Меня тряхнуло от воспоминания, как он делал это недавно.
— Нет?
— То есть да, да, сделай так, пожалуйста! — взмолилась я.
— Ну не-е-ет, так не пойдет, — протянул мой жестокий любовник нарочито разочарованно. — Снова то же самое. Как это «так» мне сделать? Вот так?
Он оставил едва ощутимый поцелуй в самом низу моего живота. Так близко и невыносимо далеко.
— Так, но немного ниже и интенсивнее, если тебе не сложно, — пропищала я окончательно севшим голосом.
— Если мне не сложно… — фыркнул Рик, и от движения воздуха на чувствительной плоти я взвилась на цыпочки, бормоча «мамочки-мамочки-и-и-и». — Ты меня реально когда-нибудь доконаешь этой своей вежливой херней. Вот уж не знал, что она способна в башку бить сильнее всякой пошлятины.
Ну раз так, то я готова более чем постараться.
— Не будешь ли ты настолько бесконечно великодушен, чтобы доставить мне оральное удовлетворение в присущей только тебе абсолютно неповторимой и сногсшибательной манере, пожалуйста, — затараторила я торопливо. — Буду безмерно благодарна и готова потом продемонстрировать всю свою признательность в любой желательной для тебя форме.
Пара секунд тишины, за которые темный огонь в глазах Мангуста стал бешеным пламенем, опалившим меня с головы до ног, и одно короткое «Бля!», прежде чем он буквально набросился ртом на мою промежность, и мне этого оказалось почти достаточно для того, чтобы перешагнуть через край, но все разрушил холодный голос Томаса, ударивший в меня как замораживающая на месте молния.
— Просто ушам своим не верю! — процедил бывший муж, замирая в дверях кухни. — До чего же ты опустилась, Алеена!
Глава 13
Вообще-то, у нормальных людей принято кайфоломщиков бить. Прям больно! Но, оглянувшись через плечо, не спеша подниматься, я понял, что наобум нарек бывшего Али мудатомасом не случайно — он и был самым мудаковатым мудаком, каких мне случалось видеть, с нормальными людьми у них даже не общее ДНК. Вот прям диагноз, который можно поставить при первичном беглом осмотре. Но кто он по жизни — это его личные, ни разу меня не касающиеся проблемы, а вот то, как задергалась моя принцесса, пытаясь ужом проскользнуть между и не думающим отодвигаться мной и кухонным шкафчиком, куда я ее прижимал, очень даже касалось.
