— У меня прямо приступ ностальгии случился. — Отец обвел многозначительным взглядом окружающую обстановку и поднял одну бровь — предупреждение, что сейчас лучше не напрашиваться и не пытаться соврать или выкрутиться. Я и не собирался, собственно, но как когда-то давно чуток поджилки-то затряслись. В детстве сердить его было реально ссыкотно, пока мы не поняли, что никогда силы к нам этот здоровенный мужик не применит, а потом стало всегда до удушья стыдно: ведь хуже нет — не оправдать доверия, когда в тебя верят вот так. — Вот уж не думал, что снова окажусь в участке, не по твою душу точно, Рик.
— Ма знает? — Нет, в том, что я здесь, и сейчас за собой вины не чую, а вот если это расстроит близкого человека, то тут совсем другое дело.
— Нет, я связался с Майклом в обход нее и очень надеюсь, что так и останется.
— Я — могила! — отозвалась Юпик, тряхнув своей лиловой растрепанной шевелюрой, повисая у меня теперь на локте.
— Повода, по которому я сюда загремел, стыдиться не собираюсь, но и нервировать никого не хочу, — сразу решил расставить все по местам.
Теперь на лице па Джека поднялись обе густые рыжие брови.
— Незаконное проникновение на чужую частную собственность, попытка изнасилования, — произнес он без вопросительной или осуждающей интонации, просто предлагая мне прокомментировать.
— Изнасилования? — зафыркала простуженным ежом Юпик. — Да я в это поверю, только если это самого братца домогались! Па, да на него бабы гроздьями вешаются…
— Лаура, не бабы, а девушки, и не вешаются, а оказывают знаки внимания, — настойчиво поправил ее одетый в кожу и цепи бывший байкер, и мы на пару с сестрой закатили глаза, давя смех.
— Ага, там такие знаки, — вякнула нахалка, но я решил, что торчать тут и пререкаться, когда Али там одна, — хреново.
— В дом меня пригласила хозяйка. Секс был по взаимному согласию, — отчеканил я под бормотание Юпик «на фиг, это лишняя информация», шагая к выходу и увлекая их обоих за собой. — И прямо сейчас я к ней возвращаюсь. Мы теперь вместе.
— Чего?!!! — Мелкая уперлась каблуками ботинок в плитку крыльца, на которое мы вышли, тормозя меня и разворачивая к себе. — Ты в своем уме? Когда мы на прошлой неделе виделись, об этой… как ее… и речи не было, а теперь вы раз — и вместе? Это как вообще?
— Так бывает, мелочь. Сама однажды поймешь, — пожал я плечами.
— Ты уверен? — спокойно спросил отец.
— Угу. Тест железно сработал! — и я указал обоими большими пальцами в район своих сосков, покосившись на Юпик.
— Тест?.. М-хм… О! Ну тогда… чего уж, — одобрительно ухмыльнулся па.
— Какой еще тест? Почему я не знаю? — тут же заерзала неугомонная любопытина.
— А тебе и не надо.
Младшая возмущенно вдохнула, явно готовясь нас атаковать до победного, но тут до меня донеслось злобное рявканье Саважа:
— А ты вообще заткнись, придурок! Мало нам было геморов с тобой одним, так теперь еще и Мангуст? — грохотал он на Дизеля, в то же время нависая над кем-то, кого за их широкими плечами разглядеть не удавалось. — У вас это, бл*дь, воздушно-капельным передается или, сука, половым?! Какого хера не связываться с нормальными сучками — толчется ведь их в доме вечно целая толпа! Чихни — и уже ноги раздвинули! Но нет же, ни черта! Вам, кобелям переборчивым, чего поделикатеснее подавай! Вам, долбо*бам, гамбургер с картошкой прям не в то горло! Одних фуагрей подавай тощих! А потом кто огребает и разгребает?! Все!
— Кончай орать, а то загребут, и теперь уже всех, — огрызнулся Дизель, но Саваж уже переключился с него на невидимок перед собой.
— А вы! Че совсем, что ли, тормознутые? Какого приперлись? Тащитесь, когда вас посылают? Извращенки, бля?
— Та-а-ак, — протянул я, сбегая со ступенек и уже догадываясь, кто там может стоять перед ним.
— Вот теперь я точно знаю, кто претендует на звание «Лучший хам года», — ответил незнакомый женский голос.
— А я точно знаю, что вам обеим пора у*бывать на хер отсюда! — Саваж был на взводе, демонстрируя свою «свали, или убью» морду оппонентке.
— Нет, не года — десятилетия! — ответили ему вместо бегства.
— Я приехала сюда ради Рика и не уеду без него! — Вот это уже моя Али, и, прежде чем братец-псих сказал или сделал что-то, за что мне придется ему втащить, я отпихнул его с дороги, вильнул мимо стоящей насмерть грудью вперед миниатюрной рыжули и заграбастал мою принцессу, успевшую только удивленно охнуть.
— Ты совсем долбанулся? — зарычал мне в спину Саваж, но мне было временно не до него и его праведного гнева.
Потянув слегка за волосы, я запрокинул голову Али и практически врубился своим ртом в ее, урча от кайфа и лишая обоих воздуха. Охренеть, у меня, кажется, вся кожа болела без контакта с ней, и осознал я это сейчас, когда отпустило.
— Мангуст, сучонок! — продолжил буйствовать злой брат. — А ну отлепись от нее и на меня посмотри, скотина похотливая!
Да пошел ты!
— Фу-у-у! Я не хочу это видеть! — проныла мелкая.
— Кевин, сынок, тебе не кажется, что будет вежливо дать своему брату минутку или несколько, — пробасил отец.
— Для чего? — естественно, Саваж снизил обороты, но все еще звучал очень-очень зло.
А мне пофиг. Все, что слышу и ощущаю, — это тихое постанывание Али мне в губы и ее все более смелые поглаживания на моих плечах, пока продолжаю бесчинствовать своим языком и загребать полные пригоршни ее волос.
— Для выражения радости от встречи со своей девушкой.
— Наконец-то среди вас появился хоть кто-то нормальный, — проворчала незнакомка. — Но вообще-то, Алеена, пора бы вам остановиться, или пойдете в участок уже вдвоем за непристойное поведение. Уф-ф-ф!
— Зависть — плохое чувство! — съязвил брат-кайфоломщик, пока я медленно, как через силу, отстранялся от моей принцессы. — И как насчет того, что якобы девушка моего мудака-брата на самом деле — законная жена другого мужика, что и упек его сюда и наверняка устроит ему еще кучу проблем, если Мангуст не начнет наконец думать верхним мозгом и не пошлет эту богатую сучку куда подальше?
— Ох… офигеть! — прошептала Юпик, а па вперся в меня тяжелым взглядом, и вот теперь в нем точно светилось неодобрение.
— Он мне не муж! — шагнула вперед Али, словно собираясь закрыть меня собой. — То есть на бумаге, официально, может, и так, но по факту…
Я мягко, но настойчиво накрыл ей рот ладонью.
— Он ей не муж, — твердо донес до всех я главное. — Али — моя.
— Ну, это мы еще посмотрим, — воинственно сверкнула огромными глазищами, очевидно, защитница Мари, которую еще не поставили в известность, что она в отставке и я нагло умыкнул у нее эту должность. — Но Томас ей действительно не муж, он скотина, сволочь и моральный урод. И в том, что ваш друг оказался в полиции, его вина, а совсем не Алеены! Попробуйте ее еще раз за это упрекнуть или нагрубить…
