— Мари! О, моя Мари! Скажи мне, скажи, что Алеена согласилась наконец на мой потрясающий проект по созданию шоу с ее участием!!! Скажи, скажи мне это долгожданное «ДА»! Ты же знаешь, сколько у нас в стране высокодуховных, прекрасно образованных людей, которым интересны все стадии создания ее потрясающих работ! Она же в курсе, какой фурор произвела ее последняя выставка! Столько положительных откликов, столько замечательных рецензий!..
— Ронни, при всем моем уважении к твоей экзальтированности, я более трезво оцениваю ситуацию и понимаю, что те твои так называемые хвалебные рецензии — это капля в море по сравнению с рейтингами брутальных шоу, — сухо прореагировала на него подруга.
— Мари! Я человек искусства! У меня сердце кровью обливается, когда я вижу это жуткое падение нравственности и христианской морали, — засвиристел Ронни еще громче. — Ты только представь, это же в каком обществе будут жить наши дети?
— Але, Ронни, тормози, — Мари страдальчески закатила глаза. — Во-первых, не так уж ты и стар, чтобы уподобляться этим столетним перечницам с канала «Искусство и культура». А во-вторых, как бы ты отнесся к идее создать потрясающее шоу, которое было бы одновременно брутальным по опупения и дрожания в коленках, но еще и затрагивало бы творческих людей?
— Ах, моя огнегривая фея, человеку, который бы смог придумать такое шоу, я бы лично воздвиг памятник! — вздохнул несчастно ее собеседник.
— Ну, памятник нам с Алееной никуда не пригодится. А вот баблосики мы попилим с тобой с превеликим удовольствием. Наши тридцать пять процентов.
— Пятнадцать, — моментально включил опытного рвача Ронни.
— Тридцать, — рубанула Мари, подмигнув нам.
— Двадцать.
— Двадцать пять. И ни процентом ниже. Иначе адье, мон шери. Я обращусь к Монике, — коварно поддразнила она его.
— К Монике? — от возмущенного визга Ронни и посуда задребезжала. — К этой наглой, бесцеремонной тетке с толстыми ляжками, совершенно не имеющей ни чувства стиля, ни совести? Двадцать два.
— Двадцать пять, Ронни, — осталась неумолима Мари, не скрывая уже торжествующего блеска глаз, пока мы с Риком, взявшись под столом за руки, наблюдали за ней, открыв рты от восхищения. — Последнее слово. Учти, я записываю наш разговор. И я тебя предупредила насчет Моники.
— У тебя каменное сердце и мозги безжалостной финансовой акулы. Ты оставляешь меня без пенсии и новой яхты, — разлился бушующим морем упрека Ронни, на что подруга только кивала. — Согласен на двадцать пять. Заметь, при том, что не услышал ни слова о твоей идее.
— О, Ронни. Она абсолютно безумна и сто процентов успешна! Но сперва Алеена скинет тебе пару фоток, и только потом, после того как ты впадешь в прострацию и будешь способен молча выслушать, я расскажу концепцию. Лови.
«Давай», — шепнула она мне, и я отправила несколько фото переделанных парнями байков.
— Ну-ка, ну-ка… — в трубке послышались писки и звуки сообщений Вайбера. — Что это за жесть? Мари? Вы в своем уме? Что за извращенный мозг придумал этих чудовищ?
— Зацепило? — усмехнулась Мари, получив в ответ невнятное мычание наверняка ошарашенного Ронни. — Вот и я об этом. А теперь молчи и внимай. Есть бригада потрясных механиков и автослесарей. Парни живут сплоченной общиной и держат свой гараж. В этом году на фестивале байков они взяли приз зрительских симпатий за тюнинг байка практически в Чужого. Ты видишь, насколько круто выглядит на его фоне вон та девушка? А теперь представь рядом с этим чудовищем Алеену в белом летящем платье, всю такую нежную, воздушную, почти прозрачную. Чистая богиня, за спиной которой вот этот монстр и его создатели — группа потных, испачканных в машинном масле, суровых брутальных парней. Накачанных, небритых, в надетых практически на голое тело… — она запнулась и кашлянула, прочищая горло, будто оно пересохло, — грязных рабочих комбезах. Механики из Ада, к которым заглянул небесный ангел. У меня даже пара вариантов названия и слогана есть. Механики из Ада — шоу. Слоган — Прокачай свой байк до монстра.
— Хм. Что-то в этом есть. Но где здесь творчество? — капризно занудел он.
— Ронни, ты гонишь? — тут же вспылила Мари. — Ты только вдумайся в то, каким сложным и кропотливым становится тюнинг, при котором байк должен не просто смотреться как Адская гончая — вот, кстати, еще один вариант названия — но и сохранить все свои технические характеристики. И только представь, как выглядит эта работа: один придумывает образ, второй работает над аэродинамикой, третий с четвертым на станке вытачивают эти… блин, хрен его знает, как называются все вот эти блестящие штучки…
— А знаешь, пожалуй, ты и права.
— Я не просто права, я гениальна, Ронни. Это шоу будет иметь бешеный успех у совершенно определенной целевой аудитории. Той, которую ты так долго пытаешься зацепить: мужики от 15 до 50 и тетки всех возрастов, млеющие от накачанных полуголых парней, брутальных, абсолютно гетеросексуальных самцов, пышущих тестостероном и СЕКСОМ! — подруга аж вся раскраснелась, обрисовывая перспективы. — Ронни, это то, от чего ты бегаешь все эти месяцы. Секс правит нами. Если не завяжешь свое новое шоу на сексе, то смотреть тебя по-прежнему будут только дряхлые маразматички, забывшие предназначение даже клитора, не говоря уж о вагине!
Рик молча сжал мою руку и ехидно подмигнул, явно на что-то намекая.
— Мари, ты как всегда прямолинейна.
— А ты как всегда сомневаешься в моих словах!
Я подала знак Мари, чтобы она передала мне трубку.
— И тут еще Алеена хочет тебе что-то сказать, — предупредила она.
— Моя богиня! Почему ты избегаешь меня? — заныл Ронни.
— Привет, Ронни. Да знаешь, что-то я хандрила, — призналась я и тихонько охнула, потому что Мангуст наклонился и лизнул мочку моего уха, самодовольно ухмыляясь. Ну да, он-то знает, что теперь от моей хандры и следа не осталось.
— О! Понимаю, как же я тебя понимаю, божественная. Я сам, будучи человеком искусства… — завел любимую песню мой собеседник.
— Ронни, чего ты боишься? — спросила в лоб, обрывая его.
— В смысле? — опешил он на том конце провода. Хотя какие там провода, в сотовой-то связи? И да, прежняя я так не говорила.
— В самом прямом. Какой твой основной страх?
— Ну, я боюсь, что новое шоу провалится, что спонсоры зажабят бабла…
— Нет. Я не об этом. Чего ты боишься до усрачки?
— До чего? — Похоже, степень изумления Ронни стремительно росла, в то время как Рик рядом уже откровенно ржал, прикусывая кулак.
— Ну вот до обморока, до слез, до посинения яиц…
— Алеена… м-хм-мм… я в растерянности. В том числе и от твоего нового странного лексикона, — растерянно промямлил Ронни. — Но, если задуматься, ты права. ВОТ ТАК я боюсь только смерти.
— Вот! Именно об этом я и спрашиваю. А теперь представь, что в шоу, наполненное творчеством и сексом, мы добавим опасности. Крутого драйва, при котором зрители боятся за жизнь своих любимцев. Не просто зрелище, почти гладиаторские бои!
