— Ты хочешь меня, Эмили. Ты любишь меня, ты…
— Это ничего не изменит, — Бартон толкнула меня в грудь и отскочила к столу. — Я уже сказала тебе, волчица сильнее. Она победила. К тому же в Эдмонтоне меня ждут.
— Ты будешь там с ним? — я не мог не спросить. Просто не мог. В отличие от своей волчицы, Эмили ничего не испытывала к блондинистому придурку. Я видел это. Но… пока не испытывала. Возможно, там… в городе… где не будет меня, Эмили…
Я тряхнул башкой, отгоняя бесполезные мысли, все еще ждал от нее ответа.
— Не знаю, Марк. Ты задаешь слишком сложные вопросы, — покачала Бартон головой.
А меня накрыло.
— Все просто, Эмили, — покачал головой. — Ты могла бы остаться, а мудак уехать, и я бы сделал все, чтобы разорвать вашу связь…
— Связь разорвать невозможно…
— Она не завершена. И я мог бы попытаться, — перебил Бартон. — Но ты опять сбегаешь, снова прячешь голову в песок. Ты так и не выросла, Эмили Бартон.
Я отодвинул ее в сторону и вышел на улицу. Мне нужно было на воздух. Туда, где нет ее запаха, глаз, где она не смотрит на меня упрямо и недоверчиво. Если бы остался, не знаю, что бы сделал, но какую-нибудь глупость совершенно точно.
А мне надо было успокоиться, потому что Колдеру предстоит обернуться в первый раз. Ладно, попробовать обернуться в первый раз, и мне предстоит провести его через это. А раздрай и злость — дерьмовые помощники.
Я подхватил оставленные у скамейки банки и бутылки и пошел к парням. Мясо на гриле пахло так, что желудок завязывался узлом, Колдер улыбался почти беззаботно, Рой и Крис разбирались со столом и стульями. Старыми, с облупившейся краской.
— Я надеюсь, — махнул щипцами Артур, когда я подошел, — ты не совершаешь очередную глупость.
— Нет. Мне просто надо остыть, — покачал головой. — Ты как?
— Если ты про то, как я себя чувствую, то по-прежнему ровно, а если ты про то, что я узнал, то… — Колдер повесил щипцы, сощурил глаза. — Знаешь, на самом деле тоже ровно. Я ведь знал, что с моими родителями что-то не так, мы знали, что мое похищение в детстве тоже не просто похищение и… Я совсем не помню мать, плохо помню отца. Так… по сути… какая мне разница, как и благодаря чему я родился? Что это по большому счету меняет? Я не стану другим волком или человеком от этого знания, я… Единственное, я, пожалуй, просто хочу знать, что все-таки произошло, когда меня и отца похитили. Я, пожалуй, просто хочу выяснить, кто в этом виноват.
— Оклемайся сначала, — покачал головой. — К тому же, возможно, Элмеру удастся выяснить что-то еще.
— Он больше не выходил на связь?
— Нет, — покачал головой. — Сегодня свяжусь с ним сам.
Артур кивнул и вернулся к стейкам, а я отправился помогать парням. Бартон из дома показалась только тогда, когда мясо было уже готово. Она старалась не смотреть на меня, старалась вообще ни на кого не смотреть, вяло отмахивалась от вопросов парней, почти не реагировала на обычный стеб Колдера, сидела, уткнувшись в свою тарелку, и казалось, что даже вкуса не чувствовала.
Зато все остальные прекрасно ощущали напряжение, стелившееся между нами, Артур то и дело бросал косые взгляды, Рой и Крис многозначительно переглядывались. Но, слава Богу, лезть никто не стал, не было неудобных вопросов и острых тем, поэтому ланч прошел хоть и странно, но почти спокойно. Мясо вышло превосходным, и мои губы невольно расползлись в улыбке, когда Колдер смел его чуть ли не за несколько секунд.
А после обеда Рой и Крис остались убирать, а мы с Артом и Эмили спустились в чертов подвал. Колдеру пора было попробовать обернуться.
— В общем, если что, я заранее хочу извиниться, — криво улыбнулся Арт, отходя к дальней стене, почти забиваясь в угол.
— Все будет хорошо, Колд…
— Мы не знаем этого наверняка, Эмили, — оборвал я заучку, замершую на последней ступеньке старой лестницы. — А поэтому ты стоишь здесь и не двигаешься, пока все не закончится. Держишься все время позади и, если понимаешь, что что-то идет не так, валишь отсюда немедленно.
— Марк…
— Валишь, — повторил, глядя в глаза, наполненные упрямством. — Немедленно.
Отвернулся только после того, как дождался кивка. Медленного и дерганого кивка. Эмили тоже заметно волновалась, хоть и старалась держаться уверенно. Но именно это — расправленные плечи, идеально ровная спина и вздернутый подбородок — и выдавало ее напряжение. Мне казалось, я слышу, как звенят и дрожат ее мышцы.
— Ты готов? — спросил я у Артура. Шут в этот раз своего волнения не скрывал. А может, не мог. Его ноздри трепетали, руки, опущенные по швам, были сжаты в кулаки.
— Наверное.
— Я помогу тебе, я поддержу тебя, поделюсь силой, если вдруг ее перестанет хватать. Мы пройдем через это вместе, Арт, как всегда, — я говорил и потихоньку подпускал своего зверя ближе, позволял ему отразиться в глазах, проскользнуть в голос. — Как тогда, когда мы волочились за двойняшками Шертон, или когда удирали со старой лесопилки от разъяренного Никсона, или когда загрызли нашего первого самца-двухлетку. Ты был на своих двоих тогда, Арт, но двигался быстрее многих волков.
— Много воды утекло, а, Марк? — нервно спросил друг.
— Невероятно много, Арт, — кивнул согласно, ощущая, как собственный зверь нетерпеливо ворочается под кожей. — И будет еще больше. Дай мне посмотреть на тебя, покажи своего зверя. Меня охренеть как снедает любопытство. Просто до зуда.
Эмили за моей спиной почти не было слышно, она едва дышала, не шевелилась, не уверен, что даже моргала. Я ощущал лишь ее взгляд на собственной спине, запах, отдающий волнением.
А маленький подвал наполнялся моей силой. Я слышал зверя Колдера, чувствовал его эмоции, ярче и четче, чем когда-либо. Волк был там, он был готов выйти, ему хотелось выйти. Вот только страх Колдера причинить вред сдерживал его не хуже стальных канатов.
— Артур, — позвал я друга, — все будет хорошо, ты же слышал Эмили. Давай!
— Я…
— Давай, Арт!
Он поморщился, как будто влез ногой в ил на дне озера, по телу пробежала, короткая, отрывистая судорога, хрустнули кости челюсти. Колдер тихо рыкнул.
— Не сопротивляйся, Арт. Твой зверь знает, что делает.
— Я бы не был так уверен, чувак, — проскрежетал Колдер сквозь стиснутые челюсти, капля пота скатилась по его виску.
— Просто выпусти его. Это гораздо проще, чем кажется.
Оборотень опустил голову, тряхнул ей, словно отмахиваясь от чего-то, вздулись на руках и шее вены и мышцы, и еще одна судорога, на этот раз длиннее, пробежала вдоль ставшего тощим тела.
Прошла секунда, потом еще две и еще пять. Судороги стали чаще, вместо ногтей появились когти, согнулись пальцы.
Я ждал. Я звал его зверя, тянул к себе и ждал.
