Книга Порочные, страница 37. Автор книги Мира Вольная

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Порочные»

Cтраница 37

Волчица тут же развернулась и снова кинулась. В этот раз уйти получилось лишь отчасти. Острые зубы впились мне в бедро, вошли в кожу и мышцы, ужалили змеей, впиваясь глубже, норовя вырвать кусок. Я дернулась, рванулась, пригнувшись. Воздух наполнился запахом моей крови, пасть волчицы окрасилась красным.

Разводы. Как пятна мха на стволах деревьев.

Белые клыки порозовели, отчего-то заблестели в сумерках еще ярче.

Ногу ожгло, будто крапивой голую кожу, затянуло и заныло. Боль пульсировала в такт биению сердца. Вспышка-вспышка-вспышка, пустота. И это разозлило меня по-настоящему, игры кончились.

Порву суку.

Я развернулась, оскалилась и кинулась навстречу серой, не давая ей напасть первой, целясь в горло, рыча и взрывая лапами землю. Самка тявкнула, отклоняясь, и вместо того, чтобы схватить шкуру, в пасть я поймала лишь воздух. Но несмотря на промах, удар сам по себе получился сильным. Серая свалилась мне под ноги, не удержавшись, упала на спину, подставив мягкое брюхо, неловко и дергано молотя лапами.


Она пыталась оттолкнуть меня, отвести мою морду, упиралась и вертелась.

Быстрая, изворотливая сучка.

Пыталась отползти.

Мои зубы клацали снова и снова, я старалась придавить серую к земле, не дать перевернуться, тем более не дать подняться на лапы.

Кто сверху, тот и прав.

Она взбесила меня, запах собственной крови раздражал, дразнил, подстегивал. Прямо в мозг ядовитым, скользким ужом, застилая глаза и все вокруг.

Я прижала дергающуюся суку к земле, схватила зубами за плечо и рванула. Дыхание хрипом, рычанием и слюной вырывалось из пасти, теплая кровь хлынула в горло. Теплая, густая, сладкая. Почти такая же сладкая, как у молодого кабана. Крови было так много, что я не успевала ее глотать, и она просто вытекала на землю.

Я отстранилась, чтобы перехватить суку за горло, но замешкалась меньше, чем на миг, и уже она повалила меня на землю, боднув башкой в грудь, заставив отступить. Как только я сделала шаг назад, серая бросилась под лапы дернулась, толкнув, наваливаясь телом, и уронила меня на землю.

Мы катались по примятой траве. Рыча, кусаясь, скалясь. Летели в стороны трава, листья, земля и клоки шерсти, глаза горели яростью. Я совсем перестала соображать, на первое место вышли инстинкты и рефлексы. Мир с его звуками, красками и запахами за пределами происходящего просто исчез, растворился в пустоте.

Суке удалось достать меня еще несколько раз. Кровоточил правый бок, на морде слева остались следы от когтей, зудело где-то под правой передней лапой, почти рядом с горлом. С открытым, незащищенным горлом.

Запахи моей и ее крови смешались в вечернем зыбком воздухе вокруг нас, слились в один, непонятный, но странно будоражащий.

Я вывернулась, не дав в очередной раз укусить себя за бок, и сомкнула зубы на передней лапе серой. Чуть выше колена — уж куда достала. Сдавила челюсти.

Крак.

Громкий, отчетливый крак. И придушенный вой. Жалобный, отвратительно-мерзкий, скребущий скулеж. Он был каким-то неправильным, этот звук. Слишком громкий, как будто показательный, слишком нарочитый.

Но адреналин, злость и желание наказать, посмевшую напасть, суку было слишком сильным, чтобы отвлекаться. Я думала и воспринимала ситуацию не как человек, а как волк. Смотрела ее глазами, слышала ее ушами. Оценивала противника, искала слабые места, решала, куда лучше ударить, как сделать так, чтобы окончательно свалить суку с ног.

Это сильнее меня, это сильнее любого оборотня.

Я выпустила сломанную лапу, отплевываясь от крови, навалилась сверху, зажав дергающееся тело между собой и землей, и вцепилась в загривок.

Еще раз и еще.

Захватывала так много, как только могла, чувствуя под зубами мышцы и кости.

Потасканная, побитая сука скребла землю лапами, дергалась, скулила, раздражая, зля еще больше. До белой пелены, до черных мушек перед глазами, до ощущения вкуса лишь ее крови. Сладкой, горячей крови.

Порвать. Порвать, чтобы она наконец-то заткнулась. Чтобы поняла, что не стоит меня дразнить, злить, нападать исподтишка. Несмотря на то, что она больше, я — все-таки сильнее. Пусть она… пусть никто не обманывается на этот счет.

Я отстранилась на миг, чувствуя, как слиплась шерсть на морде и груди, как неприятно зудят раны. Рыкнула, готовясь снова вцепиться ей в глотку, и…

И меня отбросило в сторону.


Что-то огромное прижало к земле, прижало так, что невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть. Перед глазами стояла темнота.

Я попробовала вырваться, выскользнуть из-под этого чего-то, брыкалась, дергалась, рычала, клацая и клацая зубами. Но ощущала лишь усиливающееся давление. Мне казалось, что я задыхаюсь. Не было ничего слышно. Только удары собственного сердца, гул крови, пульсация, жар, тяжесть. И чужие клыки на загривке.

Это не было больно, было унизительно, неприятно и несправедливо. Меня наказывали непонятно за что, вынуждали оставаться на месте, когда хотелось вскочить и закончить то, что начала: разодрать посмевшую тявкнуть волчицу.

Сука напала на меня, и сука должна заплатить.

Я дернулась так сильно, как только могла, но снова ничего не добилась, только хватка на шее сзади стала сильнее. Еще немного, и клыки прокусят кожу.

Я рыкнула от досады, взвыла, дернулась снова безуспешно и перестала сопротивляться, распластавшись на земле, под чьим-то телом. Просто вдыхая и выдыхая, стараясь примириться с собственной неудачей и бессильной злобой. Уже выпала роса, и я только сейчас это заметила. Шерсть на брюхе мгновенно намокла, остужая, помогая прийти в себя. Нос забили запахи травы и взрытой моими лапами земли: влажной, мягкой земли.

Вдох, выдох, вдох.

Сердце начало биться спокойнее, выровнялось дыхание, вкус крови во рту перестал казаться сладким, стал просто вкусом крови.

Вернулись звуки — чьи-то голоса, шуршание, стон, плеск озера, крики птиц. Цвета — в основном травы и другого берега озера, темной воды и деревьев. И… запахи. Его запах. Он лез в нос, забивал горло, легкие, был самым ярким и отчетливым. Мускусный, немного горьковатый, пряно-ореховый.

Биение его сердца я чувствовала спиной, его шумное дыхание на макушке, его клыки сейчас держали мой загривок.

О нет. Нет, нет, нет.

Я зажмурилась, борясь с собой, проталкиваясь, протискиваясь, стараясь вернуться в собственное тело, занять свое место. Ощущая, как желание прокатывается от кончиков ушей до кончика хвоста, как снова учащается дыхание. Но уже не от злости, от голода. Животного голода самки к самцу, прижимающемуся сверху. Он был возбужден и зол. Горячий и огромный.

Дрожь пробила все существо. Чертов адреналин никак не отпускал. Чертов, гребаный адреналин… Как дурь, как крепкий виски в крови.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация