Я скрестил руки на груди и замер возле дома, следя за неизвестной машиной. Она все так же осторожно прокралась мимо, свернула к домам одиночек, мигнув фарами на повороте.
Стражи не предупредили, значит, это кто-то из наших или…
Машина замерла у дома Колдера, когда я был в ярдах пятидесяти от подъездной дорожки, водительская дверца открылась, и на асфальт опустилась нога в драных джинсах и кедах. Явно женская нога, а через миг снаружи оказалась и сама девушка.
Такая же худая, как была, в огромной толстовке, острые коленки, птичьи косточки ключиц. Снова поменяла цвет волос, теперь она была сиренево-серая, или серо-сиреневая, очень странный цвет, такой же странный, как и девушка передо мной, но ей шло.
Зеленые глаза в удивлении распахнулись, стоило ей меня заметить.
А у меня по губам расползлась улыбка.
— Эмили… Доброе утро, — я подошел на достаточное расстояние, чтобы не было необходимости кричать.
Девушка замерла в нерешительности, склонила голову немного вперед. Взгляд рассеянно и судорожно блуждал по моему лицу, шее, плечам и груди. Бартон смотрела так, будто видела меня впервые, будто…
В воздухе повисло напряжение, оно было настолько густым, что, казалось, в него можно погрузить руку. Эмили подобралась, тишина давила на уши. Сумерки, предрассветный туман и тени, как ловкие иллюзионисты скрывали от меня фигуру напротив и прятали выражение лица.
— Привет, Марк, — все-таки произнесла Бартон, захлопывая дверцу машины. — Почему ты мне не сообщил?
— Не видел в этом необходимости. Мы справлялись.
Это не гордость, мы и правда справлялись… До этого момента. И потом… я не думал, что Эмили приедет. Полагал, что швырнет трубку, стоит ей только услышать мой голос. Да и… Арт не хотел втягивать во всю эту историю заучку. Вообще не хотел никого втягивать. Даже стая не знала, не вся стая, по крайней мере.
— Мне позвонила Крис, — качнула девушка головой, делая шаг навстречу, ткнула пальцем мне в грудь. Тонкий, маленький палец, такое грозное оружие. — И знаешь что? До этого звонка я искренне полагала, что мозгов у тебя прибавилось… Но сейчас… Джефферсон… — она покачала головой и вдруг отвесила мне подзатыльник. Легкий, почти невесомый. У Эм всегда была легкая рука. Пахло от Бартон чем-то цветочным, свежим, и… Не так, как я помнил. Что-то изменилось.
Я моргнул, выгнул бровь, а Эм повернула голову, словно прислушиваясь.
— Слышишь этот звон? — спросила она. — Пустой. Совершенно пустой котелок, — и отступила на шаг, скрестив на груди руки.
А я усмехнулся. Улыбка сама растянула уголки губ, против воли.
— Ты же понимаешь, что только что ударила альфу? — наклонился вперед, так, чтобы мои глаза оказались на одном уровне с ее, так чтобы быть ближе к девушке, чтобы разобраться в запахе. Она заметила, поняла и… напряглась, но всего лишь на миг. А потом вдруг расслабилась. Стояла и смотрела раздраженно, немного насмешливо. Как всегда… как раньше. Прошла первая неуверенность и настороженность.
— Я немного позже упаду перед тобой ниц, окей? — пожала девчонка плечами. — Сейчас не до этого. Где он?
— Сколько времени ты провела в дороге? — вместо ответа спросил я.
— Где он?
— Сколько, Эмили?
— Марк…
— Сколько? — тверже повторил, выпрямляясь. — Ты делала остановки? Спала? Или гнала сюда от самого Эдмонтона?
— Послушай…
— Нет, — я качнул головой, взял Эмили за руку и заставил обойти машину, остановился возле багажника. — Ты сейчас его откроешь, я достану вещи и отведу тебя в дом. Ты хотела остановиться у Арта?
— Это…
— С этим не получится. Займешь гостевой дом. Ты спишь, нормально спишь, завтракаешь, и только потом я отведу тебя к Колдеру.
— Джефферсон, а ты случайно не охренел? — Эмили выдернула руку, вздернула острый подбородок.
— Открывай, — покачал головой. Спор начинал надоедать.
Я понимал, что она волнуется, но… Я знал, что творится сейчас в ее лаборатории, и знал Бартон. И был абсолютно уверен, что она загнала себя за этот месяц.
— Я могу развернуться и просто уехать, — сощурила девушка глаза.
— Ты не уедешь, — покачал головой. — Шут и весельчак Колдер дорог тебе так же, как и мне, помимо прочего…
— Что значит «помимо прочего»? — насторожилась зануда.
— Ты маленькая, упрямая зануда. Ты полагаешь, что должна стае. У тебя проблемы в твоей лаборатории. Тебе интересно, что с ним. И ты все еще без ума от меня. Мне продолжать?
Бартон отвернулась так резко, что я едва уследил за этим движением.
— Говнюк, — прокомментировала девушка. — Отведи меня к нему или я залезу в машину и уеду к Макклину, — она шагнула к водительской двери.
А мне правда надоело спорить. День сегодня выдался бесконечным. По-прежнему хотелось в душ, жрать и сдохнуть.
Я нагнулся, подхватил Эмили под коленки и закинул себе на плечо.
— Джефферсон, мать твою, ты…
— Открывай чертов багажник, Эм, — немного встряхнул я ее. — И не кричи, перебудишь полстаи.
Брелок сигнализации все-таки пискнул, я нагнулся, чтобы подхватить сумку.
— Правильное решение, — прокомментировал, выпрямляясь. — Ты всегда была исключительно разумна.
— В отличие от тебя, — прошипела Бартон и жахнула меня пониже спины, заставив остановиться, выдохнуть с шумом и медленно повернуть вбок голову.
Я все еще не мог понять, что не так с ее запахом, и помимо прочего это раздражало.
Задница. Маленькая, аккуратная задница, обтянутая светлыми джинсами, дразнила невероятно. И я укусил ее, с удовольствием отметив, как Бартон втянула носом воздух, задохнулась от возмущения.
— Еще раз стукнешь, еще раз укушу, — предупредил я гневные речи зануды, и снова направился к гостевым домам.
Эмили затихла, только сопела раздраженно.
Я выбрал ближайший к моему дом и толкнул дверь.
Сюрпризом приезд Эмили не стал. Во-первых, потому что это я попросил Кристин позвонить ей, а во-вторых, потому что тем же вечером два дня назад я имел удовольствие говорить с придурком, который ее увез. Придурком он на самом деле не был, просто бесил меня до чертиков, это иррациональное и контролю не подлежит. В общем, придурок рассказал мне о том, насколько все действительно серьезно с этой шумихой вокруг центра и с Эмили, мать ее, Бартон.
Господи, эта девчонка всегда отлично влипала в неприятности. И в этот раз увязла, похоже, по самую макушку.
Я поставил сумку на комод у входа и спустил Бартон с плеча.
Спустил медленно, крепко прижимая к себе, желая ощутить каждый изгиб, каждую впадинку, выпуклость. Мальчишеские бедра, узкую талию, тонкие косточки ребер.
