Еще несколько минут, не больше пяти, и я вернусь к своему обычному состоянию, обещаю. Но… но эти пять минут мне очень нужны.
Я поджала ноги к груди, зарылась носом во что-то мягкое, все еще не открывая глаз, ощущая что-то странно тяжелое на талии.
Вкусно пахло.
Лесом и мятой травой, чуть влажной древесной корой.
Я не стала анализировать, пусть и с усилием, но все же отогнала от себя мысли о том, что это за запах. Просто лежала и дышала. Растягивая и смакуя этот запах, цедя его по капле.
Сквозь плотно сомкнутые веки пробивались лучи солнца, где-то там, за границами моего спокойствия, в другой параллельной вселенной что-то шумело, шуршало, слегка поскрипывало. Где-то там текло и переливалось бессмысленное время, почти никчемное.
А мне было просто хорошо…
И тихо.
И удобно, даже несмотря на что-то тяжелое на талии.
Губы сами собой растянулись в улыбку.
Какой все-таки приятный запах.
— Чему ты улыбаешься, Эм? — прошелестело над ухом летним едва заметным бризом.
— Не знаю, — ответила так же тихо. — Тому что я здесь, сейчас, вот так.
В ответ лишь какой-то непонятный отзвук.
И… черт…
Захотелось застонать, но я сдержалась. Улыбка тут же слетела, как шелуха кукурузных початков, глаза открылись сами собой.
Сбоку, нависая надо мной, обхватив одной рукой за талию, второй опираясь о кровать, лежал Маркус Джефферсон и почему-то был полностью одет…
Не то чтобы я особо возражала, но все-таки смотрелось странно.
Вся нега и спокойствие развеялись, рассыпались на мелкие осколки и исчезли, будто их смело ураганом. Завертелись в голове мысли.
Я рывком перевернулась на спину, рука взметнулась к шее.
Нет. Слава Богу…
Никаких следов, даже намека на след на шее.
— Я тебя не кусал, — чему-то усмехнулся Джефферсон, все еще нависая надо мной, что-то выискивая в лице.
— Это радует, — пробормотала, разглядывая золотистые искры в карих глазах. У него странные глаза, как вересковый или хвойный мед, только эти искорки делают их немного светлее. А еще он гладко выбрит сегодня. — Сколько времени?
— Для тебя слишком рано, — улыбнулся Марк.
— Это не ответ, — покачала головой, натягивая одеяло выше. Я понимала, что после того, что случилось на вышке, мои действия смотрятся смешно и нелепо, но поделать с собой ничего не могла, натянула одеяло почти до подбородка.
Вот это… Такое поведение Джефферсона пугало почти до дрожи, вся ситуация пугала почти до дрожи. До стиснутых кулаков и желания испариться.
Его запах мешал нормально реагировать на происходящее, его близость мешала, глаза и губы. Очень сложно бороться одновременно и с волчицей, и с самой собой.
— Почти девять.
Я закрыла глаза, задержала дыхание, чтобы встряхнуться.
Так, давай, тряпка, бери себя в руки. Растеклась дрожащей лужей непонятно с чего.
— Отпусти меня, — голос звучал почти ровно, почти нормально, только тихо отчего-то. Я выдохнула и посмотрела на Маркуса.
Волк медлил несколько секунд, убрал руку с моей талии, все еще оставаясь непростительно близко, и провел пальцами от виска к щеке. Они были теплыми, его пальцы, прикосновение почти невесомым.
Так, все. Хватит!
— Я не держу, — улыбка исчезла с лица Марка, он стал серьезным, пропали из глаз искорки. Отстранился, давая мне возможность нормально дышать, более или менее думать.
Тело слушалось неохотно, движения были медленными и будто сквозь воду. А стоило сесть, заныли и зачесались под бинтами раны, отрезвляя еще больше.
Я повернулась к Марку спиной, спустила ноги на пол, намереваясь встать. Я тоже была одета. Ну, или почти. Белье и его футболка.
Блеск!
Вещи нашлись в кресле у окна.
Я все еще сидела, не решаясь отчего-то встать, не понимая и не соображая, что говорить, как себя вести, что вообще только что произошло и стоит ли этому вообще уделять столько внимания, когда за спиной уже от двери раздался голос волка:
— В ванной чистые полотенца, я жду тебя внизу, надо позавтракать, — и больше ничего, только удаляющиеся шаги. И голос… Тихий, до странного обволакивающий.
Какого хрена происходит?
С душем я справилась быстро: помылась, как смогла, чтобы не намочить бинты, поспешно вытерлась, так же быстро оделась.
Я обещала Джеймсу, что буду к семи, а сейчас уже девять… Надеюсь, он меня еще ждет.
Мобильник найти в комнате не удалось, так же, как и сумки, которые я собрала вчера в больнице, кроме одежды не было вообще ничего.
Вниз я спускалась чуть ли не с опаской, спина невольно напряглась, резкими получались движения.
Пахло кофе, яичницей и беконом, поджаренными тостами, еще чем-то немного сладким.
— Тебе чай или кофе?
— Кофе, — я осторожно опустилась на стул, как будто там была спрятана бомба, реагирующая на давление, и он мог рвануть подо мной в любой момент.
Джефферсон был у плиты.
А через несколько минут поставил передо мной тарелку с яичницей, тосты и кофе.
— Ешь, Эмили, — махнул Марк рукой, с аппетитом принимаясь за завтрак. Мои пальцы, сжимающие вилку, на миг потеряли чувствительность.
Что происходит?
— Что происходит? — спросила, хмурясь, разглядывая какого-то слишком спокойного, уверенного оборотня.
— Я завтракаю, а ты пялишься на мня, — невозмутимо пожал мужчина широкими плечами.
— Отлично, а помимо этого?
— А что происходит, Эм? — вернул он мне вопрос.
— Не понимаю, поэтому и спрашиваю.
— Ага.
Что «ага», мать твою?!
— Это не ответ, — покачала головой, сдерживаясь, чтобы не зарычать.
— Ну почему же?
— Марк!
— Не шуми, — он вытер губы салфеткой, поднес к губам чашку с кофе, глаза блеснули. — Поешь, выпей кофе и поедем.
— Куда? — еще больше насторожилась я.
— В стаю к Макклину, Конард уже ждет, — и после короткой паузы и еще одного глотка кофе: — А я отвезу тебя.
Все. Я вообще ни хрена не понимаю.
— Я не оставлю здесь свою машину, мои вещи…
— Твою машину позже привезет Колин, вещи я перенес к себе, — он опустил руку в карман, вытащил, положил передо мной мой же мобильник. — Забрал, чтобы тебя никто не разбудил.
Я смотрела на телефон, как на врага всего сущего, как на вселенское зло. На Марка смотрела примерно так же.
