Бартон, ау? У тебя, никак, паранойя?
Ладно.
Узнаю об этом сегодня у Филиппа, все равно собралась ему звонить.
А еще я пыталась вспомнить реакцию самого оборотня на мои действия сегодня, и это тоже не то чтобы получалось. Единственное, что я помнила, его дыхание и руку на моей талии. Возможно, взгляд.
Было ли там удивление? Неверие?
Или мне только показалось?
Ближе к четырем часам в кабинет без стука ввалился Джеймс. Представился Реми, сгрузил на свободное место пакеты и объявил, что ждет нас обоих сегодня в «Берлоге». По его словам, моя временная стая хочет как следует меня поприветствовать.
Звучало скорее угрожающе, чем воодушевляюще.
А вот Реми подвоха явно не почувствовал, предложение принял с широкой улыбкой и наивностью трехлетки во взгляде.
Стоит ему, пожалуй, рассказать, что именно из себя представляет «Берлога», стая Макклина и сам Макклин.
Да эти волки виски пить начали раньше, чем попробовали молоко матери, и буянят так, что о них потом по городу легенды ходят.
Местная достопримечательность, чтоб их.
Улыбка невольно замерла на губах.
На втором курсе колледжа, когда я в очередной раз приехала домой, Артур затащил меня в «Берлогу», представил Джеймса и Макклина, познакомил с Кэмероном и Сэм, с Чарльзом. Мы упились тогда страшно, я на следующий практически ничего не помнила. Зато потом…
Кэм надрался до такой степени, что выбрался на улицу и залез на ближайшее дерево. Он сидел в футах пяти над землей, размахивая бутылкой «Канадиан Клаба» и звал всех присоединиться к нему, потому что там: «Такой вид охренительный, такой ветер забористый, такая, сука, ветка удобная».
Чарльз сцепился с Джеймсом из-за тех самых печатных машинок Макклина. Тогда они еще не висели в стеклянных кубах над стойкой, а стояли за спиной бармена среди бутылок, поблескивая темным металлом и пластиком. Волку вдруг взбрело в голову, что писать он может покруче папаши-Хэма, главное, инструмент.
Джеймс вышвырнул пьяного оборотня в окно, осколки торчали в его роже и руках, как иголки. Он был похож на бомжа-супергероя.
Мы загрузили Чарльза в машину и поперлись ко мне в стаю, в больницу, чтобы вытащить их и зашить неудачника. Хотя шить особенно и не надо было. Хватило бы просто вытащить стекла, все-таки они вошли не так глубоко.
Помню, как Чарльз лежал на столе и орал «Билли-Джин». Помню, как ржала, потому что не могла попасть рукой в перчатку. Помню, как Артур держал волка, а Джеймс осколком, вытащенным из переносицы Чарльза, выцарапывал у него на груди: «Мамочка говорит, что я супер».
Спасибо волчьей регенерации, у Чарльза не осталось и следа.
Помню, как мы возвращались назад все еще пьяные и нас остановили за превышение скорости. Помню глаза родителей и отца Маркуса, когда они вытаскивали меня и Колдера из городской тюрьмы. Кэмерон, кстати, так всю ночь и просидел на той сосне. Джеймс рассказывал, что первым нашел его Макклин. Будить из чистого любопытства и желания поржать не стал.
С тех пор я точно знаю, когда мне стоит остановиться.
Да и…
Нельзя мне сейчас, иначе успокоительное для волчицы перестанет действовать, а мне меньше всего хочется оказаться пьяной рядом с Джереми. К тому же мне сегодня ехать к Артуру, и неизвестно, сколько я там пробуду.
Но обещание прийти Джеймсу все-таки удалось из меня вытащить. Я сама не поняла как, но вот я еще сопротивляюсь, а в следующий миг говорю, что «да, конечно, я обязательно буду». Джереми если что-то и заметил, то предпочел промолчать, только бросил в спину удаляющемуся к двери бармену немного удивленный взгляд.
Да, парень, здесь все не то, чем кажется. Странное зазеркалье для взрослых мальчиков и девочек. Ближе к шести часам я отправила Реми распаковывать собственные вещи и осваиваться в выделенном доме, а сама наконец-то села за присланные Ланом видео.
Мне нужна была тишина и отсутствие посторонних. Картинка явно будет неприятной. Да к тому же я не была уверена, что Реми стоит допускать к этой информации. В конце концов все лаборатории конкурируют между собой — добиться финансирования от совета иногда все равно что убить василиска в тайной комнате без меча Гриффиндора.
Первыми я открыла записи с Брайаном, вывела на экран рядом снятые показания приборов: мы постоянно отслеживали их температуру тела, пульс, давление.
Вот тут, до трех пятнадцати, с ним все хорошо. Он спокоен, читает, смотрит телек, занимается на беговой дорожке, потом обед, порция витаминов и общеукрепляющих, плановая сдача анализов. Никаких признаков агрессии или возбуждения. А в пятнадцать резкий скачок. Зашкаливающий пульс, несколько попыток обернуться.
Я смотрела, как молодой сильный мужчина корчится на полу в судорогах, катается по нему, скребет когтями пол, как его ломает, как он воет, как пытается наброситься на санитаров и как в итоге они его скручивают, колют успокоительное, приковывают к кровати, а Брайан все продолжает выть и рваться, почти выворачивая собственные суставы, дергается так отчаянно и сильно, что кажется, кровать не выдержит.
На полу крошево из ковра, осколки чашек, обрывки страниц книги, разбитый контроллер, сломанный пластиковый табурет и клочки одежды.
Я замьютила звук, но… сделала это явно зря. Вот это… немое видео было отчего-то еще хуже, чем со звуком. Наверное, потому что я могла убавить звук и мне было легче, а Брайан не мог перестать кричать и корчиться.
Я трусиха и лицемерка.
Его лицо исказилось, покраснело, из-под крепко зажмуренных век текли слезы, выгибалось дугой на кровати тело.
Санитары вкололи успокоительное еще раз. И через двадцать минут Брайан обмяк. Уверена, что под конец он сорвал голос.
Я прокрутила запись до конца, сверилась с показаниями, но больше всплесков в этот день не было.
Перед тем как заняться видео со Стеф, я несколько минут простояла у открытого окна, тупо пялясь на горизонт и колышущиеся деревья.
У Стеф, судя по записям, всплеска было два. Точнее один, но разорванный. И сначала все почти так же, как и у Брайана, было в порядке. Она проснулась в хорошем настроении. В хорошем для нее, по крайней мере. Сходила в душ, позавтракала, попробовала уложить волосы, долго стояла перед зеркалом, рассматривая себя. Поболтала с санитарами, тоже сдала плановые анализы, потом витамины и обед. Херня случилась в тринадцать ноль три. Знатная такая херня.
Стеф вышла из бокса, немного частил пульс, осмотрелась и бросилась на санитара. Почти убила его. Впилась в шею не до конца измененными клыками, вонзила когти в предплечья, обхватила его талию ногами. Мужчина упал. А волчица нависла сверху, кусала и рвала его горло, плечи. Серая алкоголичка вмиг пропиталась кровью. Брызги крови на изможденном лице, брызги крови на птичьих, костлявых руках. Санитар дергался и мерзко булькал собственной кровью, она пузырилась у него на губах. А Стеф что-то кричала. Не так, как Брайан, он просто выл, Стеф… Стеф что-то говорила.
