Так что это?
Попытка меня задобрить?
А зачем?
Неужели все еще хуже, чем описала мне взволнованная Крис?
Я моргнула, отмерла, оторвав взгляд от досок пола, и прошла на кухню.
— Спасибо. Я постараюсь быстрее.
И следующая мысль впилась в сознание, как комар в лесу ранним летом.
Джефферсон тут полчаса как минимум. Открыл дверь, вошел, достал еду из шуршащих пакетов, гремел посудой…
А я даже не дернулась.
Дилан, узнай он про это, орал бы на меня так, что я бы постаралась провалиться сквозь землю, а потом бы гонял в лесу до седьмого пота.
— Не надо быстрее, — вырвал из мыслей Марк, садясь на против. — У нас есть время спокойно позавтракать.
— Ты… — я хотела спросить, правильно ли я поняла его слова, но не стала. Правильно. А вопрос дурацкий. — Хорошо.
Джефферсон вдруг усмехнулся, пододвигая к себе стакан с кофе.
— Расслабься, Эмили, я тебя не съем.
Конечно нет, ты сожрал меня пять лет назад, а теперь что… только кости остались.
— Ага, — пожала плечами, скрыв ответную совсем не радостную усмешку, и взяла свой кофе.
Черный…
— Что не так? — тут же отреагировал Марк на выражение моего лица.
— Я не пью черный, — покачала головой. — Точнее пью, но не люблю. Обычно беру себе латте с маршмэллоу.
Я добавила в кофе побольше сахара и сделала глоток, стараясь не кривится. В конце концов волк старался.
— Исправлюсь, — кивнул оборотень.
Кивнул, снова заставляя меня теряться в догадках.
Завтрак прошел быстро и практически незаметно. Джефферсон избегал острых тем, расспрашивал в основном про Эдмонтон и его округу. Сколько кланов, нормальный ли лес и прочая ничего не значащая чушь.
Я отвечала и рассматривала Марка.
Он стал сильнее. Гораздо сильнее, чем был в последнюю нашу встречу. Мне невольно хотелось подставить ему шею и поджать хвост. Его волк давил, окружал собой, его было слишком много для одной меня. И пришлось загнать собственную волчицу поглубже, чтобы она не натворила глупостей.
Хотя предательская, скользкая мысль о том, что от такого волка потомство будет сильным, все же успела проскользнуть, заставив подавиться кофе.
А Марк продолжал уминать булочки и совершенно спокойно расспрашивать о городе и моей учебе.
Джефферсон изменился не только внутри. Волосы стали чуть длиннее, он отпустил аккуратную бороду, скорее даже не бороду, а щетину. Ему шло. Придавало серьезности.
Пока я собиралась, он ждал на улице возле машины, хмурился, поглядывая на облака, поглядывал на часы.
А говорил, что не торопимся.
Я вышла через пять минут, пристегнулась и, дождавшись, пока мы тронемся с места, все-таки высказала мысль, которая вертелась у меня на языке:
— Ты изменился, Марк, — я просто не смогла удержаться, впрочем, как и не могла сейчас удержаться от того, чтобы не разглядывать его. — Ты стал…
— Ну же, зануда, так сражена, что не можешь подобрать слова?
— Знаешь, — покачала головой и провела ладонью перед лицом Марка, — забудь о том, что я только что сказала.
Мужчина усмехнулся, сворачивая на главную дорогу в поселении.
— Ты тоже изменилась, Эм, — вдруг повернул он ко мне голову. — Как и твой запах. Что с ним не так?
Карие глаза почти сковали по рукам и ногам, не давали вздохнуть. Он смотрел так, будто искал ответ совсем на другой вопрос. Но я не понимала, на какой именно.
— Не понимаю о чем ты, — пожала плечами. — И за дорогой следи, пожалуйста.
— Как скажешь, зануда, — явно с неохотой отвернулся Джефферсон, а я уставилась в окно.
И… И заметила одну любопытную деталь.
В стае появилось много незнакомых… незнакомых молодых волчиц…
Что ж… Стоило ожидать. Макклин, в конце концов, в паре, и самый перспективный оборотень округи сейчас здесь.
Молодой, сильный, красивый.
Я не сомневалась в том, что из Марка получился хороший альфа. Пожалуй, лучше, чем был его отец.
И охота на этого молодого и перспективного явно велась вовсю и без правил. Забавно даже, никогда бы не подумала, что стану свидетельницей чего-то подобного.
А через сорок минут машина остановилась на окраине города, возле одного из домов, я отстегнула ремень, но помедлила, прежде чем выходить.
— Почему здесь? Почему не…
Маркус стиснул челюсти так, что заходили желваки, и сжал руль, выдохнул почти зло.
— Арт не хочет, чтобы кто-то из стаи знал, боится навредить. А в лесу ему… становится хуже. Совсем плохо.
Он резко открыл дверцу и вышел, спрятав от меня выражение своего лица. Но мне не надо было смотреть, чтобы понять, что он чувствует.
Беспомощность.
А беспомощность Джефферсон не любил даже больше, чем меня.
Я вздохнула и вышла следом, подхватив с заднего сидения сумку.
Как волку может быть плохо в лесу?
Ладно, Колдер, давай-ка посмотрим, что с тобой не так.
Дом встретил тихо работающим теликом и стандартным мальчишеским бардаком. Обычный такой дом. Двухэтажный, не очень большой, обстановка старая, но, в принципе, приятная, даже уютная, если бы не одно «но»: следы от когтей… На дверных косяках, полу, темной поверхности кофейного столика, стульях на кухне. Очень, очень глубокие следы. Колдер цеплялся за мебель, хватался, наверняка, орал и выл…
Хорошо, что соседи далеко, хорошо, что его никто не слышит.
В глаза бросился пузырек из-под таблеток, валяющийся у входа.
Обезболивающее. Гидрокодон.
Черт!
— Ему очень больно, — отреагировал Марк на мою закушенную губу.
— Артур говорил, в стае новый врач… Это он выписал?
— Да. Франческа сказала…
— Забудь про все, что она говорила, — почти прорычала я. — Колдер только подсядет, если уже не подсел. Сколько таблеток было?
— Пятьдесят, — нахмурился Джефферсон.
Мы стояли у лестницы на второй этаж. Я слышала шум воды в ванной, чувствовала запах геля для душа, чувствовала запах самого Колдера. Ненормальный запах, слишком резкий, насыщенный и нездоровый. А еще пахло чем-то горелым. Арт всегда отлично жарил стейки, а вот с остальным у него выходило не очень.
— Кто еще из стаи знает? — я сделала шаг, поставила ногу на первую ступеньку и вздрогнула, потому что из ванной донеслось глухое, злое рычание, что-то грохнуло, послышалась ругань.
