— Научи меня… чему-нибудь. Как… в смысле, чему-нибудь, что тебе нравится.
Это глупо, но подобная просьба для меня почти признание.
К "не почти" я не готова.
* * *
Он распланировал вечер от и до. Сначала отбыть этот идиотский корпоратив, не забыв насладиться шалостью Кисточки и накормить ее в интимной обстановке. Потом в отель и прежде, чем залезть в горячую джакузи, нормально поговорить. Предложить ей что-то, сам не знает, что, просто уже увести отношения от идиотской стены.
Серебров не может дать ей официальный статус, он вообще не способен в здравом уме назвать какую-то девушку своей женой, невестой, или хотя бы возлюбленной. Но отпустить Женю он не готов. И она не готова, ей нравится то, что он с ней делает, нравится быть рядом с ним. С каждым днем, по мере того, как рисунок подходит к завершению, в глубине глаз Кисточки появляется тревога. И сколько он ни пытается убедить себя в том, что тревога эта — обычный страх перед возвращением в нищету, получается хреново. Она привязывается к нему, и надо бы отпустить, пока все не переросло в катастрофу, но сил не осталось.
Предложить ей просто жить рядом. Или квартиру снять, или ее отремонтировать. Трахаться, летать с ним по командировкам, рисовать для него. А взамен он ей карьеру, ребенка поднимет как-нибудь, школу там, секции всякие, оздоровление. Разве не честная сделка? Иным и четверти такой выгоды в жизни не перепадает.
Только что-то подсказывает, если он подаст это в таком виде, послан будет далеко и надолго. А идти он не планирует. Есть ведь пара лет! У нее есть, у него есть, а потом влюбится — пусть идет, куда хочет, к кому хочет, с денежной работой, без страха не наскрести на булку хлеба.
И вот сейчас Кисточка к нему тянется, готовая на все, а у него челюсть сводит и до смерти не хочется брать ее вот так, в благодарность за поездку. А чего хочется? Он и сам не знает.
— Тебе необязательно делать то, что мне нравится. Я предложил поехать не для этого.
Врет. Себе врет, и если сейчас она скажет "ну ладно" и продолжит есть фрукты, он себе мозг чайной ложечкой сожрет. Потому что на самом деле Сергей очень хочет… да похрену, чего он хочет, на все уже согласен. Его от нее ведет, мозги отключаются нахрен и остается только дикое желание.
— Я не имела в виду…
А еще Кисточка забавно краснеет. Казалось бы, уже давно пора отучиться, но на самом деле она и выкать ему перестала относительно недавно, до сих пор чувствует неловкость. Она совсем не напоминает стремительных, страстных женщин, которые способны за неделю разогнаться от ненависти до любви. Женя окунается в эмоции постепенно, а если получается слишком резко, как после их встречи в парке, пугается и прячется в раковину.
Она интересная. Никогда не знаешь, о чем она думает, никогда нельзя по виду понять, какие мысли бродят в очаровательной головке.
— Тогда зачем предлагаешь? Если не имеешь в виду?
— Мне просто хочется.
— Хорошо.
Он давал ей шанс, но не железный же в конце концов!
Надо признать, Сергей недооценил Кисточку: робости в ней поубавилось. Прежде, чем он успевает что-либо сказать, она сама берется за пряжку ремня на его брюках. Тонкие изящные пальчики немного дрожат.
Его вообще тащат в ней какие-то мелочи. Колечко на указательном пальце: не угадал с размером, переодела. Резинки чулков, над которыми нежная, лишенная загара, кожа. Он сам выбрал для нее наряд, сам принес украшения, она вся принадлежит ему. Через неделю будет его на пляже, а все время перед вылетом он будет наслаждаться, выбирая для нее купальники и открытые курортные наряды.
То ли пытка, то ли лакомство, не понятно.
В своей неопытности Кисточка охрененна. Он готов кончить даже от того, как она смотрит, а когда она склоняет голову и касается головки члена губами, по телу проходит адский разряд тока. Шелковые волосы, которые Серебров инстинктивно перебирает, струятся между пальцев, и ему чудом удается сдержаться, не сжать кулак, чтобы направить ее глубже, сильнее.
Нельзя. Нельзя, надо дать возможность самой учиться, но какая же пытка!
Сергей откидывается на спинку дивана, закрывает глаза и позволяет себе расслабиться. Довериться неумелому, но желанному и возбуждающему ротику Жени, отдаться в ее власть. Запереть в себе жажду все контролировать и подавлять, просто дать девчонке возможность узнавать себя и свои желания.
А еще на минутку поверить, что в них и впрямь входит желание доставить ему удовольствие.
Он смотрит на нее, запоминает, пытаясь сдерживаться, сжимая зубы до ломоты. Сердце бухает в груди так, что кажется, вот-вот остановится, не выдержит бешеного темпа. А горячий язычок Кисточки порхает по напряженному стволу. Серебров чувствует ее губы, а сам дышит тяжело и глубоко, чтобы еще немного продлить сладкую пытку.
Но Женя смелеет, с каждым новым движением позволяет себе больше, и он больше не может ей противиться. Она особенно глубоко вбирает его в рот, и Сереброву сносит крышу. А вместе с ней и все попытки сдержаться.
Такого яркого и нереального оргазма у него не было давно. Хотя с ней все яркие. Это уже какая-то нездоровая зависимость.
* * *
Она чертовски прекрасна. Закатное солнце рисует изящный профиль. Волосы растрепались, он сам испортил ей укладку, но ничуть не жалеет: теперь Кисточка выглядит еще сексуальнее. Губы чуть припухли, глаза блестят от выпитого шампанского, а на шее краснеет здоровый след от поцелуя — не сдержался, почти прикусил нежную шейку.
— Ты знаешь, что вид того, как ты ешь — отдельное эротическое искусство?
Женя смущается и пытается быстрее пережевать очередную порцию спагетти. За тем, как она ест, он может наблюдать вечно. И будет. Сейчас будет смотреть, как она ест, затем привезет ее в отель и будет мучить в отместку за то, что она сотворила с ним здесь, потом отправит на всякие СПА-процедуры, расслабит и, воспользовавшись моментом, пока Кисточка будет послушной и сонной, уговорит ее остаться с ним. Хотя бы ненадолго, хотя бы на время.
А если понадобится, он еще ей стену найдет. Пусть рисует, хоть кремль в натуральную величину творит.
Через неделю на море, потом обязательно придумает что-нибудь еще.
Надо же, с тех пор, как Кисточка появилась в его доме, Сергей совсем забросил мастерскую. И Костю перестал долбать с обследованием, а вот это совершенно напрасно. Там какая-то Марина появилась… может, ее получится использовать на благое дело?
— О чем думаешь? — спрашивает Женя.
— Так, о работе. Хочешь десерт? Очень рекомендую. Закажи что-нибудь на свой вкус, я тебя покормлю.
— Ладно, — смеется она. — Напополам. В меня не влезет целая пироженка.
Она листает меню, прижимается к нему теплым боком и кажется, что вечер не может быть лучше. Но во всем хорошем есть капелька плохого. Когда раздается звонок, Серебров уже знает, что на том конце не скажут ничего хорошего. Бывает такое, когда даже в безличной трели чувствуешь угрозу.
