Грациозно, словно кошка, Катарина направилась к кровати. Скользнув в холодящие шелковые объятья, закрыла глаза.
Дедушка был прав — она ведьма. Страха больше не было. Лишь принятие самой себя и своей правды предков.
Только что с ней будет через три дня?..
ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 1
Это место было со всех сторон окружено горами и непроходимым лесом. Мертвый терновник, когда-то посаженный монахинями, окружал монастырь со всех сторон. Чтобы не было возможности любопытному путнику пойти той стороной и случайно наткнуться на деревянные постройки, попроситься на ночлег, да тем самым и нарушить размеренный, спокойный уклад жизни оного количество женщин, по разным, самым странным причинам очутившихся здесь.
Колючие ветки терновника плотно переплетались между собой. Разрубить? Да кому же это придет в голову? Разве что самому безумному путнику.
А как добраться до монастыря? В случае крайней необходимости, тем, кто знает. Может, по воздуху? Нет. Ведь люди же — не птицы.
Единственно возможный способ проникновения пролегал через пещеры горы Ануши, где множественные лабиринты могли заводить того самого безумца из тупика в тупик, где за неисчисляемое количество лет оставили свои уставшие и ищущие чего-то тела такие же, как и он, путники.
Только гора Ануши прерывала десятиметровый естественный забор из колючего кустарника. Но и вход в нее был предусмотрительно закрыт мшистым камнем. Разве придет в голову кому-то, что этот самый вход такой маленький? Только под рост ребенка лет пяти-шести. Но, подумать только, если бы он был больше, то как удалось бы сдвинуть заросший изумрудным мохом камень?
Так кому же и зачем нужно было прятаться подобным образом? Может, монахини скрывали какие-то древние сокровища? В подвалах и подземельях? Или укрывали беглых преступников?
Что ж, фантазия наша бесконечно богата. Пора бы познакомиться и с настоятельницей монастыря…
Из угла в угол она расхаживала, неприятно шмыгая по деревянному полу. Сомкнув в замок за спиной руки, сухими пальцами нервно перебирала коричневые четки. Настоятельница была напряжена до предела, просто натянута, словно струна. Она думала о том, что каждое сказанное ею слово может неприятным или нужным образом повлиять на девочку. Как быть, когда душа радуется благоразумию и скромности этого растущего цветка, а долг требует совершить что-то страшное, чтобы загубить ее на корню.
— Матушка, я выучила все, что вы мне вчера поручили, — тихо произнесла миловидная девушка. — Желаете ли проверить?
— Нет, дитя мое, нет, — ласково ответила женщина, продолжая расхаживать, изредка поглядывая, как за окном, вопреки всем установленным правилам, играют в догонялки две молоденькие послушницы. — Что же мне с тобой делать? — задумавшись, посетовала настоятельница.
— Сделаю все, что прикажете, — с жаром ответила девушка, небесно-голубыми глазами глядя снизу вверх.
— Вычисти все клетки кроликов… Да не забудь в приличном виде быть на вечерней молитве.
— Хорошо, матушка. Я могу идти?
— Да, детка. И позови ко мне этих богохульниц, — махнула рукой в сторону окна.
Поклонившись, послушница вышла, бесшумно закрыв за собой дверь. А настоятельница остановилась у окна и, широко окрестив себя, внимательно и хмуро посмотрела на еще зеленую лужайку, кое-где украшенную желто-красными кленовыми листами. Мысли матушки были целиком и полностью заняты только что покинувшей келью девушкой. Сама же старалась, больше времени ей уделяла, словно дочь, укачивала, когда та болела, читала ей перед сном молитвы. И как теперь разом перечеркнуть все, чтобы смять сей прекрасный райский цветок, вытащив из ангельской души семя раздора. Это предстояло сделать именно ей.
Нельзя было не сделать. И так слишком затянула она свою доброту. В нерешительности сотворить грех несколько ночей подряд молилась. Плакала у образа Богородицы, просила заступничества для своей девочки. Сил для себя и прощения для всех двенадцати послушниц. В чем они были виноваты? Просто готовились единожды сыграть мерзкую роль…
Все эти дни настоятельница прислушивалась ко всем звукам, доносящимся со стороны Ануши. Ждала. И сегодня шел последний день. Она должна решиться…
В коридоре послышались быстрые шаги. Пришли, беспутные.
— Звали, матушка? — сходу, улыбаясь, спросила одна из девочек.
Настоятельница оглянулась и обвела девушек серьезным взглядом. Шалости с детства. А теперь по глазам видно, что похоть поселилась в их душах. Мерзко. Но за них можно было не волноваться. Лишь приглядывать, чтобы не натворили чего, поддавшись чувствам. Все перемены в них естественны, а страх пока неведом. Распустятся бутоны их тел окончательно, а там и замуж, Бог даст, выйдут. Забудется все, что происходило.
— Что это вы устроили на заднем дворе? — спросила настоятельница, слегка наклонившись вперед.
— Мы… ничего… — выговорила девушка, которую звали Один.
— Больше не будем, — подтвердила Два.
У них не было имен настоящих. Этого не требовалось. При рождении их назвали числами. А крещены девочки не были, но об этом знала только настоятельница. После возьмут себе имена, какие захотят. Сейчас же так было нужно.
— Идите. И ведите себя впредь скромнее, дабы не нарушать быт и правила монастыря, — матушка уже привыкла к этой ежедневной формальной процедуре: вызывала, отчитывала и отпускала с миром. Так было нужно.
После того, как послушницы вышли, настоятельницу вновь поглотили тяжелые мысли. Она снова заходила по комнате, шаркая и глубоко вздыхая. Загибала пальцы на руках, считая.
Все девушки были с детских лет расселены по кельям парами. Нельзя так по правилам. Но тут настоятельница сослалась на отсутствие такого количества свободных комнат. Не гостиница же. А скромный небольшой монастырь.
Один и Два по утрам прячутся в библиотеке, где, кроме религиозной литературы, неизвестным образом появились маленькие книжонки для леди, содержащие весьма откровенные сцены любовных утех. Но матушке было известно, откуда это чтиво, ибо она сама же и выбирала его, тайно выезжая в город ночью. С вечера просила утром не беспокоить, прикинувшись нездоровой. А на следующий же день монастырская библиотека пополнилась. И девочки заинтересовались, будто случайно найдя греховные пособия во время уборки в библиотеке. А вечером, в темноте скромной монашеской кельи, они учились целоваться друг с другом. От этих воспоминаний настоятельница брезгливо вздрогнула. Неслучайно. Все шло по плану.
Три и Четыре так однажды натрудились, работая на грядках, что все мышцы ломило и жгло огнем. А кто-то вскользь упомянул массаж, с помощью которого можно быстрее избавиться от боли. Конечно, пришлось раздеваться. И дотрагиваясь до тела друг друга, девушки открывали для себя мир непознанного, но волнующего и приятного. Да и где написано, что трогать друг друга запрещено. Это ведь просто массаж, так тело исцеляется.
