Ели практически молча. Романо старался на Семь не смотреть. Его вдруг захватило воспоминание картинки, увиденной им под раскидистым деревом. Сальконе ведь именно ее трогал. Огонь разом поднялся внутри всадника. Он перестал жевать и сжимал кулаки, ощущая стыд и страх девушки. Но он также видел ее обнаженную грудь и закрытое от посторонних глаз курчавой порослью, лоно…
— Вам нехорошо? — она дотронулась до его руки. Он посмотрел на нее ничего не понимающим взглядом, полным огня и жажды.
— Нет, — собрался, прогоняя прочь ненужные воспоминания. — Все нормально. Мы остаемся здесь на ночлег, — объявил он всем присутствующим.
Девушки кокетливо переглянулись, задумывая посплетничать в общей спальне. Но вышло иначе.
Каждый из всадников проследовал в отдельную комнату со своей девушкой.
— Месье, — обратилась к верховному всаднику Семь, — вы будете… спать… рядом?
— Да, — коротко ответил Романо, не удержавшись от получения целой порции непонятных страхов в мыслях девушки. Она замешкалась, опустив узел с вещами на обшарпанное кресло.
— А вы не могли бы… снять себе другую комнату? — сколько храбрости ей стоило собрать, чтобы отважиться на подобную дерзость. Залюбовался, прямо.
— Нет, — снова сухо и коротко.
И тут он услышал, что она подумала о Сальконе. Сама. Вспомнила его грязные похотливые руки. И едва крик отчаяния не вырвался из ее груди.
— Спи на кровати, — ответил, осмотревшись. — Я лягу на полу.
Ему казалось, что подобной фразой он отметал всякого рода догадки. Но он ошибался. Почти. Девушка подумала о гигиене…
Лучше бы она помолилась.
— Уборная и чистая вода за этой дверью, — произнес и улегся на пол, посильнее натягивая на голову капюшон, чтобы получше сосредоточиться на происходящем в других комнатах. Романо ощупывал пространство. Везде происходило подобное, почти то же, что и у них. С разницей лишь в вопросах девушек, их частоте и испытываемых эмоциях.
Один и Два мечтают лишь о сладких устах всадников. Истинные девственницы. И губы наверняка жаркие.
Три и Четыре наблюдают за руками засыпающих всадников, представляя себя в их объятьях.
Наивные вопросы Пять и Шесть о принятии душа. Девственницы, воспитанницы монастыря, а будто дьяволицы себя ведут.
Восемь представляет, как ее ласкают, закрывается в туалете и доводит себя до оргазма. Ого. Фортунато непреклонен — молодец.
Девять уже в постели. Мечтает, чтобы всадник проник в нее медленно. С трудом сдерживает стон. И ее всадник на полу лежит с широко отрытыми глазами. Он молод, но Романо уверен, что справится.
Десять и Одиннадцать мысленными поцелуями исследуют плечи и живот своих сопровождающих. Остро, медленно.
Не повезло Каризо с Двенадцать. Она, совершенно не стесняясь, представляла его член у себя во рту. Однако. Забавно.
Но через минуту разум Романо переключился на происходящее за дверью. Она купалась. Легкие брызги блестящими каплями сыпались на пол. Верховный всадник задержал дыхание, боясь пошевелиться. Девушка намылила мочалку и принялась неистово тереть себя. Почему? Она не успела смыть следы и запах Сальконе. Кожа на груди и руках краснела от приложенных усилий. Соски потемнели и большими горошинами торчали, призывая накрыть их немедленно. Романо наблюдал. В его голове мелькали отговорки о том, что всадники должны мыслями сопровождать девушек, если им вдруг пришлось отлучиться ну, хотя бы в ту же уборную… Верховный всадник ругал себя всеми самыми грязными словами, но оторваться не мог.
А когда она перешла к мытью промежности, чуть ли совсем голову не потерял. Девушка взяла с полочки у зеркала ножницы и быстро постригла столь невинные кудряшки. Они упали на пол, словно лебяжий пух. Дыхание всадника сбилось. Он лежал на полу и ждал ее, внутренне сотрясаемый мелкой дрожью. Под мешковидным балахоном больно упирался в хлопковую ткань штанов измученный близостью невинности, налитый кровью член…
Романо грязно выругался, когда девушка, наконец, закончила все процедуры и собралась выходить, облачившись в белую прозрачную сорочку с вышивкой на груди. Где она такую нашла?.. И снова без трусиков…
Семь вышла из комнаты и по привычке встала на колени перед кроватью, собираясь сотворить молитву. На этот раз всадник не стал ее останавливать. И даже задумал присоединиться к этой долгой певучей мысли. Мелкая холодная дрожь привычно пробежала по спине, но вопреки тому, что он чувствовал раньше, вдруг стало наступать расслабление. И Романо внутренне порадовался происходящему.
Но тут, перекрестившись, девушка повернулась к всаднику спиной, а к окну лицом и стала склоняться, лбом касаясь пола. При этом сзади открывался вид, от которого у Романо потемнело в глазах. Он шумно выдохнул, чем сильно испугал девушку. Она одним прыжком очутилась в кровати, натягивая до подбородка одеяло.
— Разве вы не спите? — бросила коротко и испуганно.
— Уснешь с тобой, — усмехнулся всадник.
— Извините.
Романо закрыл глаза, полностью настраиваясь на сон и безопасность девушки.
— Спокойной ночи, — прошептала Семь.
У нее просто невероятный голос.
Последней мыслью верховный всадник ощупал занемевшее тело Сальконе, снятое с лошади по прибытию на стоянку и привязанное у крыльца. Мучается голодом. Немного замерз. Обдумывает план побега. Напрасно. И в нем присутствует Семь? Яростью вспыхнули глаза верховного всадника. Будто высверливая в черепе черного мужчины дырку, Романо напрягся и прошептал что-то… Ему больно. И он знает, за что…
После прибытия в замок, как задумает с ним расправиться Андреа? Даже неинтересно.
Его невинность уже спала, провалившись в сладостные объятия Морфея, которому сейчас, безусловно, повезло больше. Надо просто не думать о ней… и о ее пресловутой невинности… и о манящем запахе корицы… и о бархатистой нежной коже… и о золотистом пушке между ног, которого так хотелось коснуться…
Не думать. Спать. Три часа минимум.
ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 1
Плавно и размеренно Катарина, словно на волнах, раскачивалась на широких небесных лентах. Вокруг нее были духи, разлетающиеся от ее жестов направо и налево. О себе в тот момент она знала одно — ее зовут Очередная. И от хорошо продуманного жеста ее руки зависит судьба человеческой души. Она делила духов по их жизненному предназначению. Но как, сама не могла понять. Просто знала и все. Эта информация жила в ее голове и душе, как что-то обыденное. Например, опыт того, как утром умываются или того, как перешагивают через ступеньки, идя по лестнице.
Не понимала и того, как и когда она тут оказалась. Помнила себя в Беласе, потом в замке сэра Карибальди… Он, наверное, убил ее, безразлично подумалось Катарине, вот и оказалась она тут. И при деле теперь. Весьма важной фигурой на небесах считается.
