В воображении Гасана эль Бина рисовал ту ЧАСТЬ стола, на которой будут представлены многочисленные нарезки. Овощные в виде хвоста павлина. Мясные, напоминающие горную реку с перепадами, благодаря разно-уровневой установке тарелок и ваз. И, наконец, сырную, представленную тончайшими, словно норийский шелк, кусочками, разложенными аккуратным веером, в середине которого неизменно будет присутствовать мед разных сортов…
Неизменно быстро в умелых руках служанок сбиваются свежие сливки. Полученный крем смешивается с фруктами и раскладывается в изящные вазочки. Десерт к долгой чайной церемонии.
И напитки, требующие точного взгляда и широты души, никак не должны быть оставлены без внимания. Красное вино подготовлено и охлаждено. Белый мускат в изящной серебряной бутыли, предназначенный для деликатных тем, разместят на полочке рядом с камином. Свежее сваренное и отстоявшееся пиво будет ждать в особом нижнем зале, чтобы мужчины со всей серьезностью могли обсудить предстоящее, до которого лично самому Гасану не было никакого дела, но о важности и значимости которого он, разумеется, был предупрежден. О предпочтениях прибывающих гостей повар знал отлично. Поэтому эль, ром и таинственный напиток кряж ожидали своих почитателей в отдельном охлаждаемом баре. Над вкусом мисс, приехавшей погостить к сэру Карибальди, Гасан ломал голову не один час. Казалось бы, она должна быть неравнодушна к легкому сухому белому. Однако, сложность и неоднозначность ситуации с ужином в компании тринадцати мужчин, скорее всего, склонила бы ее предпочтение в сторону красного полусладкого. Но, может быть, стоило учесть переменчивость ее настроения в последние дни и преподнести все-таки заморскую бутылку игристого? Спросить же хозяина о вкусах мисс повар не решался. Его репутация безупречности и находчивости могла в этом случае, как казалось самому Гасану, безвозвратно пострадать.
Уверенно и гордо тряхнув головой, он решил проверить, вся ли лимонадная линейка готова. И удовлетворенно крякнул, в совсем не свойственной ему манере.
Приготовления шли по плану. А потому взгляд зрелого, но еще не обремененного семейными узами Гасана упал на соблазнительную грудь скромной Рамилии, посланной ему на помощь для тщательнейшего сбивания сливок. Он давно к ней присматривался. И она ему нравилась. Своей легкостью и умением обращаться с любым доверенным ей делом. Своей скромностью, скрывающей еле сдерживаемый внутренний жар. И своей манящей улыбкой. О, как много он бы мог отдать за возможность коснуться ее сладких губ…
И в этот момент, тайно наблюдая за ней из-за деревянной декоративной колонны, он вдруг понял, что желание обладать ею стало совершенно невыносимым, густым и почти осязаемым. Гасан смотрел, как выбившиеся из-под белоснежного чепчика золотые пряди, предательски липли к мокрому от пота лбу, как вырывался из груди и губ воздух от прилагаемых усилий, как колыхались при этом груди, видные через вырез расстегнутой на несколько пуговичек блузы…
— Рамилия, — обратился он к ней, осторожно приближаясь и стараясь никак не выдать своего волнения, — сколько тебе раз повторять, что слишком интенсивное сбивание может привести к образованию масла, а отнюдь не взбитых сливок. Что же мы тогда предложим на десерт нашим гостям?
Он подошел сзади к замершей от требовательной речи служанке. И положив осторожно одну руку на край маслобойни, а другую на руку девушки, держащей ступку, при этом, слегка наклоняясь, прижался к ней всем телом, осторожно начал показывать, как именно надо обращаться со ступкой. Он почувствовал, как замерло ее дыхание, как забегали от стеснения глазки и даже как налились стыдливым румянцем девичьи щечки. Но она не отступила, не воспротивилась. Значит, шанс на продолжение ухаживаний у него все же был…
По приезду Гасан долго привыкал к правилам замка. На его родине женщинам не принято было сопротивляться мужчинам. Захотел — и она твоя. А тут… За каждой стоит отец, брат и правила приличия. Но, может, именно они и не позволяли отступить от намеченного. И вынуждали вести лживую игру во имя подтверждения своего статуса в замке.
— Ты слишком скованна, — недовольно заметил шеф-повар. — Сливки любят нежность… — последние слова просто слетели с его языка, когда он украдкой поцеловал ее волосы. И получилось так томно и двусмысленно.
— Извините… — Рамилия осторожно высвободилась из его захвата. — Мне нужно… отлучиться… ненадолго.
— Подожди, — окрикнул ее Гасан. — Ты все неправильно поняла. — Что он только городил, — Я хотел бы пригласить тебя… вечером… прогуляться со мной по территории замка.
Он, наконец-то, произнес то, что так давно хотел. Назад пути не было.
— Ты мне очень нравишься, — выдохнул он, глядя, как снова густо краснеет миловидное лицо девушки. — И… я с серьезными…
Служанка молчала, внимательно рассматривая мужчину. Казалось, она обдумала его слова хорошенько, прежде чем неуверенно ответить:
— Хорошо… Если, конечно, мисс не понадобится вдруг моя помощь…
— Вряд ли. Я думаю, что после сытного ужина у хозяина и его гостей найдутся более важные дела, — возразил Гасан, боясь, что девушка передумает. — Тогда и нам удастся немного подышать свежим воздухом после трудного дня.
— Я постараюсь, — и она улыбнулась так невинно и обворожительно, что шеф-повар с трудом сдержал стон.
— Тогда встретимся в беседке, у пруда.
Она быстро мотнула головой и выбежала прочь из кухни.
ГЛАВА 5
— Мисс, — постучалась в комнату Катарины Рамилия.
Она убежала с кухни и нечаянно наткнулась на сэра Карибальди. Поймав ее в свои объятья, хозяин немного встряхнул девушку за плечи, заставляя прийти в себя.
— Рамилия, — произнес он строго, — что с тобой? Приведи себя немедленно в порядок и оповести мисс, чтобы она через четверть часа спустилась встречать вместе со мной моих гостей.
— Хорошо, — прошептала служанка, уже в который раз за сегодняшний день заливаясь ярким румянцем.
И теперь она стояла у двери комнаты мисс и ждала ответа. За несколько секунд ожидания в голове пронеслась волнительная сцена с шеф-поваром. Она почувствовала его возбуждение и позволила ему обнять ее сзади, потереться, накрыть свою руку, держащую ступку. Почему она не убежала сразу? Да потому что приятные волны, разливающиеся от мужских прикосновений, взволновали ее тело настолько, что она с трудом нашла в себе силы выскользнуть из его захвата. А потом, после приглашения на прогулку, в ее воображении нарисовалась картина неистовой их страсти в беседке, под покровом ночи. Зачем она только согласилась? И что творилось с ее телом?
А надо сказать, что попав в фойе в объятия хозяина, о которых она так мечтала долгими бессонными ночами, Рамилия отметила для себя, что ничего не почувствовала. Кроме неожиданного испуга…
— Мисс, — повторно позвала Рамилия, постучавшись в дверь.
— Входи, — наконец, услышала служанка голос Катарины.
Служанка вошла и открыла было рот, чтобы сказать то, что велел ей хозяин. Но мисс перебила ее:
