Ее голос был невыносимо скрипучим и вместе с тем очень притягательным. Он проникал в кровь Андреа, заставляя сильнее биться сердце.
— Мы же все сюда за этим пришли, — простонала она, сжимая ладонями свои груди и выгибаясь дугой. — Братья, совершите падение, — выкрикнула она, обращаясь к мужчинам. — Это так приятно. Особенно с этими молодыми козочками, не познавшими греха. Просто не было на них вашей страсти в скучных стенах обители. Возьмите же их прямо сейчас, пока сочные лона истекают соками и готовы вас принять, извиваясь от желания…
— Замолчи, ведьма, — Хранитель еле сдерживался, уже протягивая к отяжелевшим грудям свою ладонь. — Тьма в тебе говорит.
— А то кто же. Признал меня, паршивец, — рассмеялась ведьма. — Если бы любил свою Катарину, не поддалась бы она моему вторжению… Но не это теперь важно, Хранитель. Войди в меня и попробуй на вкус Тьму. Тебе понравится…
Резко отвернувшись, Хранитель увидел братьев, склонившихся над девушками. Их желание было сильнее вулкана и глубже самой глубокой впадины. Сильно сжав четки, Андреа продолжил читать заклинание. Катарина ушла. Он не должен потерять братьев. Минутная слабость, и все на грани краха.
Романо очнулся первым. Посмотрел на свои руки, гладившие спину Семь и отшатнулся. Затянул необходимое:
— Мммммм.
Один за другим приходили в себя братья, присоединялись к ритуальному песнопению. Хватались за свечи, больно обжигая пламенем ладони. Чтобы придти в себя и не поддаться. Чувствовать боль и бороться за свет.
Тьма, проникшая в ведьму, завизжала. Стекла в арочных окнах задребезжали и лопнули, каскадом осколком посыпались на пол. На решетках сидели горгульи, внимательно вглядываясь в полумрак зала. Резко рванув решетки, чудовища разом оказались внутри. Заметались, пытаясь схватить черные ускользающие языки. Хлопали крыльями, заставляя стоящих на коленях девушек испытывать дикий ужас. Они не плакали и не метались. Послушно стояли в ожидании чего-то. Тьма кидалась на каждую, тщетно пытаясь ухватиться за порочные мысли. Но этого было слишком мало, чтобы забрать их с собой. Они были чисты, несмотря ни на что…
Тиарии приняли форму черных приведений и летали по залу с диким визгом. Благодаря заклинанию, которое беспрерывно читал Хранитель, горгульи видели тьму и, словно, некие черные веревки, набирали их когтистыми лапами целые пучки. Вылетали в окно, поднимаясь куда-то ввысь, а через некоторое время снова спускались.
— Я хотела сказать тебе, Андреа, — настоящий голос Катарины заставил Хранителя вздрогнуть. Он повернулся к ней лицом, но заклинания читать не перестал. Еще одну такую ошибку допустить было нельзя. — Мы неправильно перевели фразу из книги. "Аут винцере аут мори" (лат.) переводится, как "победа и смерть", а не как "победа или смерть", что означает победу вообще и смерть вообще… Я не умру, Андреа…
Хранитель замер, но тут же опомнился, продолжая читать. Его лицо просияло от радости. Но не успел он перевести дыхание, как когтистые лапы схватили ведьму.
— Пора, Хранитель, — прошипела горгулья, — больше ждать нельзя.
И взметнулась ввысь вместе с его Катариной, оставляя хозяина замка…
— Нет, — измученный голос Хранителя прорвался сквозь грохот и шум. — Верни мне ее… Не отдам…
В небе сверкали молнии, то и дело падая на землю, рассыпались в разные стороны искры. Гремел гром. И черные, как уголь, тучи нависали так низко, что, казалось, это дым от огромного вселенского пламени касается своими клубами верхушку самой высокой башни.
Все необходимое Братство сделало. Тьма пришла сюда и была поймана горгульями, заброшена обратно за купол. Теперь оставалось ждать. Энергии ведьмы должно хватить на заделывание бреши.
Хранитель продолжил читать заклинание, не задумываясь, отрешенно. Его душа в тот момент рычала от боли, которую он испытывал от потери любимой. Дурак. Ведь он даже не признался ей в своих чувствах, не сказал, как ждал и как неистово гнал от себя прочь мысли о ее возможной гибели… Она сказала, что вернется. Значит, вернется. Надо только подождать. Или все ее слова последний бред, находящейся в предсмертной агонии души?
На красный бархат пьедестала откуда-то сверху посыпались клубы пепла. Хранитель и братья разом подняли головы вверх. Крышу замка, словно срезало, и огромные языки пламени облизывали стены изнутри и снаружи. И вдруг в секунду черное небо разверзлось, ослепляя ярким белым светом. По струящемуся потоку медленно опустилось в центр пентаграммы истерзанное тело Катарины.
Андреа кинулся к ней, забыв обо всем происходящем. Коснулся ее безжизненных губ и обмяк. Он понял — она мертва.
— Она выполнила свой долг, — прорычала горгулья, высовываясь в оконный проем. — И мы прощаемся с тобой, Хранитель.
С треском отрываясь от каменной кладки, чудовища взметнулись ввысь. Чтобы снова устроиться на парапете замка, неподвижно наблюдая сапфировыми глазами за происходящим следующие пятьдесят лет…
Братья освобождали девушек, помогая им подняться, накрывали широкими плащами. Все происходило в полной тишине. Никто не решался произнести ни слова.
Романо, не в силах сдержаться, обнял, наконец, свою белокурую Семь. Скоро у нее будет другое имя и другая судьба. Она тихо заплакала в его объятьях, уткнувшись носом в сильную мужскую грудь.
— Помолись за нас за всех… — прошептал он ей на ухо, согнувшись. — Пожалуйста.
Двенадцать мужчин, связанных невидимыми узами Братства, и двенадцать нетронутых девственниц, объятых страхом, спешно покидали замок. На рассвете, пока еще солнце не взошло, каждый из них должен был доставить девушек в разные точки разрушенного Беласа. Лишить памяти и забыть навеки. Потому что жизнь братьев ни коем образом не должна быть связана с девушками, исполнившими вместе с ними в таинственном замке, затерянном между гор и леса, грязный ритуал, призывающий Тьму, ради победы над ней.
После братьям предстояло вернуться в замок для проведения общего ритуала забвения. Ни слуги, ни призраки, ни жители окрестных деревень ни в коем случае не должны узнать, что происходило последние дни, не вспомнить своего нечаянного падения во Тьму и своего спасения. Все так, как и должно быть. Обычное утро обычного дня.
Накинув черный плащ, украденный у спящего конюха, Сальконе осторожно вывел под узцы из конюшни вороного. Поголовный сон ему был на руку. Кое-как справившись с магическим замком на воротах, покинул территорию замка.
Небо посветлело, но все же оставалось пасмурным. Дождь непременно собирался пойти часа через два. Тогда африканец уже планировал покинуть горный массив, подъезжая к окрестностям Беласа. Во весь опор он гнал вороного. Знал: по его пятам едут двенадцать низших хранителей, благополучно перенесших ритуал, а значит ставших на порядок сильнее. Смысла с ними встречаться не было. И Сальконе собирался в дальнейшем отправиться в окрестности Ваславии, чтобы там, хорошенько обдумать, как действовать дальше. Отдохнуть, так сказать, с месяцок-другой в компании двух знакомых мулаток, склонных долгими зимними вечерами предаваться оккультизму, перемешивая их с ласками. Они ему точно помогут. К весне он соберет целый отряд студентов-недоучек, весьма склонных к проведению разного рода обрядов. Ему нужны свежие силы и нетронутые осторожностью души, завладеть которыми станет сущим пустяком. Они помогут ему прорвать брешь в куполе раньше, чем того ожидает Братство. И тогда тиарии снова начнут разрушать мир. Сальконе предвкушающе улыбнулся, сильнее пришпорив вороного.
