Победившие пуритане занялись «искоренением порока» с невероятным размахом, захватившим все стороны жизни. Все театры закрыли вообще. Предлогом послужило как раз то, что женские роли исполняли одетые в женские платья юноши, – пуритане в данном случае ссылались на авторитет библейского пророка Моисея, категорически запрещавшего людям одеваться в одежду противоположного пола, что, по его мнению, было признаком языческой ереси и противоестественного разврата (в свое время одним из главных обвинений Жанны д’Арк в ереси как раз и было то, что она носила мужскую одежду – а как бы еще она смогла надевать доспехи?). Рассуждая строго логически, следовало бы просто-напросто поручить играть женские роли женщинам, тем и ограничиться, но пуританам театр был ненавистен сам по себе как «бесовская потеха».
По всей Англии срубили Майские деревья как «пережиток язычества» (а танцы вокруг них были объявлены «распущенностью»). Запретили играть в какие бы то ни было азартные игры и заключать пари. Устроили задолго до Горбачева антиалкогольную кампанию, закрыв множество таверн и пивных (хорошо хоть не все), развивая борьбу за нравственность, приняли закон, по которому супружеская измена каралась смертной казнью. Преследовали ношение женщинами яркой одежды и даже цветных лент в волосах. Пытались даже провести закон о полном запрете украшений для мужчин и женщин, но не получилось.
Преступлением считалось и каралось штрафом употребление бранных слов и «суетные» клятвы. Существовал твердый тариф: герцог платил тридцать шиллингов, барон – двадцать, помещик – десять, простолюдин – три. Известен случай, когда некоего простолюдина оштрафовали за восклицание «Бог мне свидетель!», а другого – за слова «Клянусь моей жизнью». Церковные праздники англиканцев отменили как «предрассудки», а вместо них ввели ежемесячные постные дни. Очень активно боролись с роскошными ужинами на Рождество – по Лондону просто-напросто во множестве ходили солдаты, имевшие право беспрепятственно входить в любой дом, от богатого до бедного, и забирать из кухонь и печей «роскошные» кушанья (интересно, куда их девали? Крепко подозреваю, не выбрасывали в мусорные ямы, а лопали сами).
Запретили все тогдашние виды спорта, в том числе скачки и борьбу. С травлей медведей и петушиными боями покончили просто и эффективно – медведей перестреляли, бойцовым петухам свернули шеи. Вслед за театром обрушились на другие виды искусства, запретили всякую музыку, кроме военной, уничтожали картины – по прикидкам историков, так погибли два полотна Леонардо да Винчи и немало работ европейских знаменитых художников. Каким-то чудом уцелел парадный портрет Карла Первого кисти Ван Дейка – вы его можете увидеть на обложке этой книги.
Потом «восстановились» и театр, и живопись, а вот музыке повезло гораздо меньше. В Англии к концу XIX в. большое развитие получила оперетта, а что до серьезных жанров, у англичан так и не появилось композиторов, которых можно поставить рядом с Вивальди и Моцартом, Гайдном и Верди, Чайковским и Рубинштейном. Вполне возможно, в этом виновата как раз пуританская «культурная революция».
Под запретом оказались танцы. В субботу дозволялись лишь прогулки в церковь, хождение по улицам «просто так» запрещалось и каралось штрафом. Штрафовали и тех, кто шел послушать проповедь не в свой приход, а в соседний.
Ничего удивительного, что многие, независимо от религиозных взглядов, резко отрицательно относились к запретам на развлечения. Даже те, кто в свое время выступал против монархии, втихомолку вздыхали о «старых добрых временах» и шептались: придет в конце концов новый король и вековые традиции и обычаи восстановит…
Всеобщей ненависти к пуританскому террору прибавлял и разгром, учиненный пуританами англиканской церкви. Полностью отменить епископат все же не решались, опасаясь всенародного возмущения – очень уж много прихожан было у англиканской церкви. Однако с «папистской роскошью» боролись на всю катушку, изымая из церквей все, что подходило под то определение.
Интересно, что свидетелем этого погрома стал и наш соотечественник, записавший свои впечатления под названием «Роспись городу Лундану и всей Английской земли». Это первая книга об Англии, написанная на русском языке русским для русских. В 1646 г. русского дипломатического курьера в Лондон сопровождал переводчик Федор Архипов, и ставший автором «Росписи». Он считается москвичом, но есть сильные подозрения, что родом с Русского Севера – в Архангельск тогда приходило много английских торговых кораблей, и многие поморы для пользы дела освоили английский, как раньше, опять-таки по житейским надобностям – норвежский.
«А на дворе – полати высокие, а на полатях – копья, а на многие копьях многие человеческие головы, кои казнят за веру и измену, кои с королем вместе. А вера у них недобра, посту никогда не бывает и поститься не знают (это написано о пуританах еще до введения ими «постных дней». – А.Б.). А при короле, сказывают, что вера была лутче, король веровал папежскую веру, и они де королевскую веру выводят. А при нас деялось у них на Светлой неделе в четверток, у ково были папежские веры иконы, и они собрали те иконы из всего государства и свозили на одно место, на улицу Чипсайд, блиско нашево двора. А при короле был на том месте крест большой, и после короля сломили. И свозили на то место много икони, крестов золотых и серебряных, и служилых людей приставили всех, и как парламент, из черни
[2] поехали домой, и велели те иконы исколоть и зажечь служилым людям. И служивые тотчас приступили и стали иконам наругатися, как искололи все, и склали на огонь, и сожгли. И заповедали во всем государстве, чтоб в тое веру нихто не веровал, а хто станет веровати и найдут иконы, и тому казнь жестокая».
Архипов все же плохо знал английские реалии и кое в чем напутал. «Папежская», то есть католическая вера, давным-давно была загнана в подполье и никаких церквей в Лондоне не имела – как и по всей стране. Уничтоженные иконы и кресты принадлежали как раз англиканской церкви. Эту «веру» не запретили, но запретили и мирянам держать дома иконы и кресты. За нарушение и в самом деле карали жестоко, вплоть до смертной казни – «а на копьях многия человеческие головы, кои казнят за веру»…
Запрету подверглись и поэзия, и народные песни-баллады. Для менестрелей, бродячих певцов – а заодно и циркачей – настали черные времена…
Народу от всего этого стало только хуже. Еще и оттого, что с них, как и при монархии, драли новые налоги, а крупные земельные владения остались в неприкосновенности. Разве что многие поменяли хозяев – армейская верхушка наперебой прихватизировала королевские и епископские земли. Отбирали поместья и у католиков, и у «ненадежных» – им, правда, оставляли треть, но за выкуп.
В результате революции сливки сняли немногие – новые олигархи, ставшие крупными землевладельцами, и богатые предприниматели, в чьих интересах Кромвель принял новые законы о торговле, о которых чуть погодя. Всем остальным досталась дырка от бублика – да вдобавок пуританская «культурная революция» загнала всех в жесткие рамки, где шаг вправо-влево считался побегом. Попробуйте представить, что это вы живете в стране, где за роман на стороне могут поставить к стенке, за лишнюю кружку пива или карточную игру оштрафуют на приличные деньги, как и за танцы и слушанье музыки. Прониклись? То-то и оно…
