Вильгельм и Мария «Декларацию» одобрили, прекрасно понимая, что в противном случае на трон их не пустят. С абсолютизмом в Англии было покончено навсегда, с тех пор главную роль в управлении королевством играл парламент. Бескровное воцарение Вильгельма и Марии впоследствии назвали «Славной революцией» – каковой термин присутствует и в исторических трудах. Хотя скорее уж подошло бы и название «Торжественное шествие», каким и было путешествие Вильгельма от побережья до Лондона. Не произошло ни единой стычки между сторонниками претендента и короля, никому даже зубы не выбили.
Некоторую головную боль представлял Иаков Второй, сидевший в одном из королевских замков в Рочестере в довольно комфортабельных условиях (при нем даже оставили священника-иезуита). Что с ним делать, никто толком не представлял. Душить свергнутых королей за решеткой было уже как-то не гламурно. Вильгельм не собирался пачкать руки кровью дядюшки-тестя, помня о европейском общественном мнении, представленном коронованными особами. Победители из английской элиты отнюдь не горели желанием судить Иакова, как судили Карла Первого, – во-первых, оглядывались на то самое европейское общественное мнение, во-вторых, что гораздо более существенно, на открытом процессе могли всплыть собственные неприглядные дела многих знатных господ, совершенные ими как раз на верной службе Иакову…
Решение подобрали простое – несомненно, это была инициатива не самого Вильгельма, а результат его закулисных совещаний с теми, кто возвел его на трон. Английскую охрану Карла заменили голландцами, вечером к Иакову пришли люди Вильгельма и открытым текстом заявили: одна из задних дверей не охраняется, выходит она в сад Рочестерского замка, где тоже нет часовых, а за садом течет Темза, и у причала стоит крепкая лодочка. Если Иакова на месте не окажется, никто не станет поднимать тревогу и устраивать погоню…
Тут и дурак бы понял. Иаков тут же воспользовался добрым советом и благополучно добрался до Франции. Король Людовик Четырнадцатый признал его законным королем Англии, назначил неплохое содержание, и Иакову все отдавали королевские почести. В изгнании он прожил тринадцать лет (все-таки несчастливое число!) и благополучно умер своей смертью. Вернуть себя трон не удалось ни ему, ни его потомкам, хотя попытки были – о них в свое время. На английском троне остались Стюарты, но никто не знал, что до пресечения династии осталось всего-то двадцать шесть лет…
* * *
Я в откровенной тоске. Для работы над циклом я использовал более сотни исторических и биографических книг – в основном английских и отечественных, хотя вклинилось еще и несколько польских авторов, парочка американских и один француз (историк не из последних). Однако главной опорой все это время были пятеро: Уинстон Черчилль, Чарлз Диккенс, Дж. Р. Грин, Дж. М. Тревельян и Чарльз Поулсен. На них главным образом держалась книга до этого момента – как в древнеиндийской мифологии плоская земля держится на спинах трех слонов, стоящих на исполинской черепахе. Черепаха была мне решительно без надобности, некого было назначить на эту роль, но вот упомянутая пятерка авторов до последнего момента играла роль слонов. Увы, я одновременно лишился сразу двух из пяти. И Черчилль, и Диккенс свои исторические работы закончили описанием «Славной революции» (правда, Диккенс книгу продолжил, но самую чуточку: истории 1688–1840 гг. отвел всего две неполные странички).
Причины на поверхности: свою историю Англии для юных Диккенс первоначально для печати не предназначал, написал ее исключительно для собственных детей. А в дальнейшем был слишком поглощен своей беллетристикой. Нельзя исключать также, что он проявил вполне понятную осторожность: он прожил 33 года при королеве Виктории, а в ее правление хватало неприглядных и даже кровавых эпизодов, упоминание о которых, безусловно, не понравилось бы власть имущим (во всяком случае, в своих художественных книгах Диккенс старательно обошел эти эпизоды молчанием, как будто их и не было – о чем подробнее в следующей книге).
Гораздо труднее понять, почему свою «Историю англоязычных народов» не стал продолжать сэр Уинстон, после выхода первого издания книги проживший еще десять лет. Тем более что был отличный повод упомянуть о своем знаменитом предке, выдающемся английском полководце XVIII в. герцоге Мальборо… Ну что же, со мной остались Грин, автор прямо-таки монументального труда «История Англии и английского народа» (порой написанного в откровенно «романтическом» ключе, в стиле Карамзина, но все равно чертовски информативного), Тревельян (порой откровенный «лакировщик» действительности в стиле советских пропагандистов, но тем не менее…) и Поулсен, написавший интереснейшую книгу о крупных английских мятежах и протестных общественных движениях, от восстания Уота Тайлера до борьбы женщин за равные права перед Первой мировой войной.
К тому же добавилась еще одна опора. Я только что наткнулся на упоминание, что знаменитый английский писатель Уильям Мейкпис Теккерей, кроме блестящих романов, был автором еще и исторического эссе о четырех Георгах, первых королях новой Ганноверской династии. Двенадцатитомник Теккерея лет десять стоял у меня на полке, руки не доходили по самым разным причинам. Теперь я тут же достал нужный том. Действительно, историческое эссе, которое так и называется «Четыре Георга», довольно обширное и набито интереснейшей информацией, какая мне не попадалась и у профессиональных историков. В будущем обязательно использую по полной программе.
Сумрачный король
Белой акации, цветы эмиграции…
По каким-то своим причинам Вильгельм после вступления на английский престол не стал менять свой порядковый номер, как это в свое время сделал Иаков, так и остался Вильгельмом Третьим – хотя никаких Первого и Второго в британской истории не было.
Первые годы правления ему изрядно опаскудил неугомонный политэмигрант Иаков Второй. Уже в 1689 г. он высадился в Ирландии с военным отрядом. Экспедицию финансировал французский король Людовик Четырнадцатый – и из монаршей классовой солидарности, и оттого, что увидел прекрасную возможность насолить историческому сопернику, Англии.
Практически все, что до того задумывал Иаков, с треском проваливалось. Однако на сей раз он угодил в десятку. Ирландцы английских королей всегда ненавидели – в более поздние времена по причине религиозной вражды, а со Средневековья еще и за откровенно колонизаторскую политику и военные набеги вроде кромвелевского, когда «круглоголовые» буквально залили кровью Зеленый Остров. На стороне Иакова оказалась буквально вся Ирландия (понятно, кроме английских поселенцев-протестантов), тут же объявившая, что Лондону она больше подчиняться не намерена. Это было очень серьезно – Вильгельму понадобилось больше года, чтобы не только разбить главные силы Иакова, но и покончить с крупными «партизанскими отрядами».
(Шотландия, замечу в скобках, подобных хлопот Вильгельму не доставила – там были только рады свержению короля-католика, нацедившего в Шотландии немало кровушки. Всего через четверть века шотландцы займут прямо противоположную позицию, но Вильгельм этого уже не увидит…)
Вернувшийся (точнее, бежавший во Францию) Иаков Второй, оправдывая свою репутацию у поздних историков, вновь проявил себя законченным идиотом. В конце века вакантным оказался польский престол, и Людовик предложил Иакову его занять, уверяя, что поспособствует. И нисколечко не преувеличивал: Франция тогда пользовалась в Польше большим влиянием, а паны-магнаты, от которых и зависело избрание нового короля, за иностранное золото продали бы не только польский трон, но и собственных бабушек. Вакансия была вполне реальная, но Иаков, гордо подбоченившись, отказался, заявив: если он станет польским королем, и сам потеряет право на английский трон, и его сыновья такового права лишатся. Что было совершеннейшей глупостью – всего сто с лишним лет назад французский принц, герцог Анжуйский, был избран польским королем, но, узнав о смерти старшего брата Карла Девятого, тайком от подданных сбежал во Францию и без малейших хлопот стал королем под именем Генриха Третьего (кстати, это первый и единственный случай, когда король форменным образом украдкой сорвался в побег с трона. Отречения случались – в том числе и совершенно добровольные, а вот побег такой – вещь уникальная…).
