Епископ Солсберийский Джилберт Бернет, много общавшийся с Петром во время его пребывания в Англии, писал потом, что Петр «в больших дозах пил бренди, который собственноручно и с усердием очищал». Очищать бренди Петр мог исключительно посредством перегонного куба, то есть самогонного аппарата. Вряд ли он привез его с собой, наверняка купил в Англии, где это нехитрое устройство было известно со времен Вильгельма Завоевателя. Вполне возможно, что Петр, однажды преспокойно принявший причастие в англиканской церкви (жуткая ересь с точки зрения церкви православной), отколол этот номер как раз спьяну. Читателю предоставляется самому судить: много ли при таком образе жизни проведешь серьезных переговоров о судостроении, политике и торговле? Что до торговли, не сомневаюсь, что Петр в совершенстве изучил английские цены на спиртное…
Нужно отметить, что английские авторы воспоминаний о незабвенном визите Петра в Англию ни словечком не упомянули об «исконном русском варварстве». Время для подобной пропаганды настанет позже. У англичан у самих было рыльце в пушку – совсем недавно Карл Второй гулеванил столь же затейливо.
Кстати, этот развеселый визит не принес ни малейшей пользы ни русскому судостроению, ни политике, ни торговле. Потом положение чуточку улучшилось, но лишь через долгие годы.
Наши за границей – это всегда песня…
Впрочем, одна-единственная крупная торговая сделка все же состоялась – крайне выгодная для англичан, совершенно не принесшая пользы России, разве что лично Петру. Одним из главных английских собутыльников Петра стал маркиз Кармартен, тоже большой любитель заложить за воротник. Приятели так часто пьянствовали в кабаке на улице Грейт-Тауэр, что лондонские власти официально ее переименовали в Царскую улицу (сохранилось ли сейчас это название и эта улица, мне неизвестно). Именно Кармартен и свел Петра с той самой звездой английской сцены, Летицией Красс. И приохотил Петра к неизвестному до того на Руси напитку – перцовке. Да, вот именно, любезный читатель. Перцовка к нам попала не с Украины, как можно подумать, а именно из Англии, где ее очень любили.
Как и многие тогдашние знатные английские господа, Кармартен занимался еще и бизнесом. Он и выступил в роли торгового посредника между Петром и группой крупных лондонских оптовых торговцев табаком, который привозили с плантаций Вирджинии, Мериленда и Северной Каролины. Сделка была незатейливой: англичане платят Петру 28 000 фунтов стерлингов (аванс – прямо сейчас), а он позволяет беспошлинно ввезти в Россию полтора миллиона фунтов табака и торговать им по всей стране без малейших ограничений. Петр согласился охотно – ему не хватало денег, чтобы оплачивать расходы Великого посольства, состоявшего из двухсот пятидесяти человек.
(Чисто по-человечески лично я, отдающий должное и табаку, и перцовке, ни в малейшей степени не намерен порицать Петра за их распространение в России. Другое дело, что табачная сделка была выгодной лишь англичанам.)
Во избежание каких-либо недоразумений должен предупредить сразу: все сведения о пребывании Петра в Англии я почерпнул исключительно из монументального, как его назвали в одной из отечественной аннотации, трехтомного труда видного американского историка Роберта Мэсси, давным-давно у нас изданного. Мэсси в Петра прямо-таки влюблен, как юная гимназистка в гусарского поручика, – но как историк добросовестный он приводит и много фактов, отнюдь не работающих на светлый образ его любимого героя…
Безусловно, Великое посольство сделало много полезного. Русские наняли за границей, в первую очередь в Голландии, немало корабельных мастеров и других специалистов, опытных моряков – офицеров и матросов. Закупили множество товаров, разнообразных инструментов, механизмов, моделей – столько, что для перевозки грузов и нанятых «спецов» понадобилось десять кораблей. Однако личного участия самого Петра в этом не было ни малейшего. В Англии он держался в основном как турист, усердно осматривавший главные лондонские достопримечательности, в первую очередь Тауэр с его арсеналом, музеем, зверинцем и Монетным двором (правда, англичане помнили о том, как отец Петра, разгневанный казнью Карла Первого, прервал с Англией все торговые отношения, и перед визитом Петра спрятали подальше один из главных экспонатов музея – топор, которым Карлу отрубили голову).
Нужно упомянуть объективности ради, что посещение Петром Монетного двора имело для России положительные последствия. Чтобы предотвратить обрезание золотых и серебряных монет, несколько лет практиковавшееся преступным элементом, англичане первыми в мире придумали гурт – насечки или надписи на ребре монеты. Авторы изобретения – Исаак Ньютон и его ближайший помощник Джон Локк. Через два года, проводя свою монетную реформу, Петр по английскому образцу ввел гурт. И лично (через посредство Кармартена) нанял на русскую службу человек шестьдесят англичан и шотландцев, среди которых были и опытные судостроители, и инженеры, и морские офицеры, и профессор математики.
Но развлечениям Петр все же уделял гораздо больше времени. И не только турне по лондонским кабакам в сопровождении Кармартена, постели Летиции Красс и трехмесячной гулянке в поместье Эвлина. Посетил Вулиджский арсенал, главный завод Англии по литью пушек, но с одним из тамошних начальников, магистром Ромни, долго беседовал не об артиллерийском деле, а о стрельбе по мишеням и фейерверках – оба, как оказалось, были большими любителями этих забав. Ходил на фабрики и в мастерские, но опять-таки из чистого любопытства, как турист. Позаимствовал лишь один полезный прибор – флюгер, связанный с указателем в комнате, так что, не выходя из дома, можно было узнать направление ветра. Да еще ему понравились английские гробы, он велел один купить и отправил в Россию, чтобы русские гробовщики теперь делали «домовины» «как на Западе». Среди английских специалистов наняли двух цирюльников, которые потом обрезали в России бороды боярам.
«Для души» не раз посещал собрания квакеров, которые чем-то особенно ему приглянулись. Остается только удивляться, почему Петр не сделал попыток распространить учение квакеров у себя – ведь хорошо известно, что он одно время носился с идеей ввести в России вместо православия католицизм. И отказался от этого по соображениям чисто практическим: в католицизме папа римский стоял выше светских властителей, а Петр не хотел над собой никакого начальства…
Да, еще он купил чучела крокодила и меч-рыбы. Подобно будущим расейским интеллигентам, всю оставшуюся жизнь восхищался «цивилизованным Западом». Как писал иностранный очевидец, «Его Величество часто заявлял своим боярам, когда бывал слегка навеселе, что, по его мнению, куда лучше быть адмиралом в Англии, чем царем в России». И говаривал, что Англия – самый лучший и прекрасный остров в мире. Впрочем, чего другого ждать от коронованного туриста, для которого Англия была лишь местом долгих и приятных развлечений?
Пятнадцать человек на сундук мертвеца…
Речь снова пойдет о пиратах – мы к ним будем возвращаться еще не раз.
В пираты попадали люди по самым разным жизненным обстоятельствам, порой весьма причудливым и нестандартным. Генри Эвери, сын плимутского торговца, поначалу занимался вполне мирным делом, а под черный флаг угодил исключительно из-за жены. Супружница оказалась легкомысленной и ветреной особой, изменяла мужу направо и налево, и конца-края этому не предвиделось. Плимут – город портовый, и ничего удивительного в том, что Эвери подался от жизненных сложностей в море. Если точнее – в каперы. Тогда как раз шла очередная войнушка на суше и на море, на сей раз в довольно нестандартной комбинации – Англия и Испания, несмотря на разницу религий и прежнюю вековую вражду, по чисто политическим причинам вместе воевали против Франции. Испанцы для войны против французских владений в Вест-Индии наняли немало английских каперов, в том числе и капитана Джипсона с тридцатипушечным парусником «Герцог», на котором старшим помощником служил Эвери.
