«Вот как я понимаю мне порученное:
1) Быть в курсе всего, что предпринимается различными группировками против нашей унии, и стараться помешать их попыткам.
2) Беседуя со здешними жителями, а также с помощью других доступных способов склонять сознание людей к политическому единению.
3) Опровергать в печати всякое выступление, порочащее идею союза, самих англичан, английский двор во всем, что касается того же союза.
4) Устранять всевозможные подозрения и беспокойства у людей относительно каких-то тайных происков против шотландской церкви».
Напомню парочку азбучных истин. Разведка тайно собирает информацию за рубежом. Контрразведка выискивает иностранных агентов в своей стране. То, чем занимался Дефо, как раз и есть политический сыск. А еще – информационная война (хотя этот термин появился гораздо позже, само понятие давно существовало и применялось вовсю).
Такая вот метаморфоза: бывший диссидент стал сотрудником спецслужбы. Примеры были, самый, пожалуй, яркий – многолетний начальник Московского охранного отделения полковник Зубатов. В молодости – заправский нигилист, член подпольной организации «Народная воля». В последующем – не просто информатор, а штатный сотрудник Охранного отделения, дослужившийся до полковничьих погон. Такое получается исключительно по велению души, по убеждениям – ни угрозами, ни деньгами подобного добиться невозможно.
Роберту Харли план создания масштабной сети тайных информаторов крайне понравился. Человек был умный, абсолютно беспринципный и готовый бороться за сохранение своей власти любыми средствами. То есть обладал, простите за некоторый цинизм, всеми качествами, которые необходимы хорошему политику. Современник, хорошо его знавший, написал о нем: «Любил заниматься обманами и интригами, даже когда в этом не было нужды, дабы испытывать удовольствие от своего хитроумия. Если кому-либо от рождения было с необходимостью предопределено стать мошенником, так это ему».
Харли очень понравились и такие строчки из «меморандума» Дефо: «Если бы я был министром, я постарался бы по возможности знать, что каждый говорит обо мне». Так что, по замыслу Харли, будущая новая «спецура» должна была следить и за его противниками в парламенте и в правительстве.
Как пелось в известном шлягере – вот и встретились два одиночества… Под именем Александра Голдсмита, негоцианта из Лондона, Дефо объехал Восточную Англию, слушая разговоры в гостиницах, тавернах, дорожных каретах, выясняя политические убеждения собеседников и шансы правящей партии (тогда – тори) на предстоящих парламентских выборах. Перед поездкой Дефо писал Харли: «Я твердо уверен, что эта поездка заложит основание такой разведки, которой еще не знала Англия». И, в общем, не преувеличивал.
Это было в том же 1704 г., а в следующем Дефо объездил уже Западную Англию, занимаясь тем же самым, на сей раз под именем капитана Тернера. Однажды в городке Уэймаусе случился забавный, что уж там, прокол. Харли отправил «капитану» письмо с инструкциями, но местный почтальон отнес его настоящему Тернеру, обитавшему в этом городке (правда, не капитану). Тернер, естественно, ничего в письме не понял и, чтобы разобраться в загадочном послании, принялся его показывать всем встречным-поперечным. «Капитану» пришлось потихоньку убираться из города. Однако в целом поездка с точки зрения секретной службы оказалась успешной. Дефо имел все основания доложить шефу: «Мне кажется, я могу сказать, что имею полное представление об этой части Англии и корреспондентах в каждом городе и каждом уголке». «Корреспондентами» он деликатно именовал информаторов, которых немало завел во время обеих поездок.
О том, как он работал и какими «легендами» пользовался, лучше всего расскажет один из отчетов самого Дефо.
Написан он после третьей поездки в Шотландию. «Хотя я еще и не могу поручиться за успех, но, надеюсь, самый образ моих действий не заставит вас пожалеть, что вы облекли меня своим доверием, послав меня сюда. Свои первые шаги я совершил вполне удачно, в том отношении, что никто меня и не подразумевает в каких-либо английских связях. С пресвитерианами и раскольниками, с католиками и беззаконниками общаюсь я, мне кажется, с неизмеримой осмотрительностью. Льщу себя мыслью о том, что вы не станете осуждать моего поведения. У меня есть верные люди во всяком кругу. И вообще с каждым я говорю на подобающем языке. С купцами советуюсь, не завести ли мне здесь торговлю, как строятся тут корабли и т. п. От юриста мне нужен совет по части приобретения крупной земельной недвижимости и земельного участка, поскольку я, видите ли, намерен перевезти сюда мою семью и жить здесь (вот только на какие средства, Бог ведает!). (Завуалированная жалоба на недостаток денег, какие порой Дефо высказывал шефу и открытым текстом. – А.Б.) Сегодня вхож я в сношения с одним членом парламента по части стекольной промышленности, а завтра с другим говорю о добыче соли. С бунтовщиками из Глазго я рыботорговец, с абердинцами – шерстянщик, что же касается жителей Перта или западных областей, то мой интерес для них – полотно, а по существу разговора речь все-таки сходится к Унии, и будь я не я, но чего-нибудь все-таки добьюсь».
Кроме этого, с образованными людьми Дефо выдавал себя за историка, изучающего отношения между Шотландией и Англией, а то и объявлял себя банкротом, скрывающимся от кредиторов. Последнее было недалеко от истины – с некоторых пор Дефо вновь стал заниматься разнообразными «бизнесами», но по вечному своему невезению всякий раз прогорал и влезал в долги. Что не мешало ему отлично работать на ниве сыска. Еще отрывок из донесения Харли: «Сэр, мои шпионы и получающие от меня плату люди находятся повсюду. Признаюсь, здесь самое простое дело нанять человека для того, чтобы он предавал своих друзей».
Конспирацию он соблюдал строжайшую. Сохранились донесения других агентов, ничего не знавших о «второй жизни» Дефо, где писалось, что «означенный Дефо» – «опасный человек», «враг правительства» и не мешало бы его посадить.
«Шотландский маршрут» был самым опасным из трех поездок Дефо. Если в Англии ему в лучшем случае начистили бы физиономию, в Шотландии все могло обернуться гораздо хуже. Один из недоброжелателей Дефо, кое-что прознавший о его работе на спецслужбу, писал: «Если бы только стало известно, что он шпионит, его бы разорвали на куски». Преувеличения здесь нет: от горячих шотландских парней этого можно было ожидать. Однажды Дефо прокололся и в Шотландии – о его принадлежности к спецслужбе не узнали, но прослышали, что он в разговорах агитирует за Унию. Толпа противников Унии заявилась к дому, где Дефо жил в Эдинбурге, и старательно побила там стекла. Правда, ошиблись этажом…
После заключения Унии Дефо показалось, что его службе пришел конец – Харли лишился своего белого посоха (в то время министры в знак своего положения ходили с белыми посохами). Противникам министра помог случай – один из секретарей Харли оказался иностранным агентом, то ли французским, то ли испанским, так что предлог подвернулся удобный. Однако сменивший Харли лорд Годолфин, тоже политик изрядный, вмиг растолковал Дефо, что министры приходят и уходят, а спецслужба остается. Уже при Годолфине Дефо еще дважды ездил в Шотландию выведывать планы тамошних якобитов. Потом занялся информационной войной – через свою газету. Один из советских биографов Дефо, видный литературовед второй половины XX в. Д. Урнов относился к своему герою со всей симпатией, но вынужден был меланхолически констатировать: за пятьдесят лет литературной деятельности из семидесяти всей жизни он издавал газеты: в пользу короля, против короля, в пользу вигов против тори, в пользу тори против вигов, как бы против вигов в их же пользу, будто против тори (с их благословения) – и от своего собственного имени (не называя имени); писал памфлеты: против католиков в пользу англикан, против англикан в пользу диссенеров – и простив себя самого (в защиту себя самого).
