Когда принцесса очнулась, груз лег на ее плечи в тысячу раз тяжелее, чем раньше.
– Прости. – Беатрис закрыла глаза, чтобы не видеть лицо Коннора.
Он поднялся одним быстрым, плавным движением; пропасть, что возникла между ними, саднила.
– Ты действительно это делаешь, – тяжело сказал Коннор. – Ты действительно выбираешь его?
– Нет! – закричала Беатрис, качая головой. – Не так. То, что я выхожу за него, не означает, что я его выбираю. Но, Коннор, ты знаешь… ты и я – это невозможно.
– Невозможно, – тупо подтвердил он.
Холод покалывал кожу Беатрис.
– Я хочу этого не больше, чем ты. Но мы можем что-то придумать. Мы найдем способ продолжать видеться…
– Что ты такое говоришь? – перебил Коннор.
– Я говорю, что люблю тебя и не хочу потерять тебя!
– Так ты хочешь, чтобы я… что? Просто остался здесь в качестве твоего гвардейца? Смотрел, как ты выходишь за него замуж, как заводишь с ним детей? Тайком встречаться, когда это может сойти нам с рук, когда твоего мужа нет в городе? Нет, – сказал он с горечью. – Я люблю тебя, но это не значит, что я хочу жить в клочки времени, которые ты станешь выкраивать из реальной жизни.
– Прости, – прошептала Беатрис сквозь слезы. – Но, Коннор, ты всегда знал, насколько ограниченно мое положение. Ты знаешь, кто я.
– Я знаю, кто ты. Но не уверен, кто ты вообще. Беатрис, которую я знаю, никогда не попросила бы меня о таком.
Беатрис внезапно почувствовала себя ужасно одиноко.
Она потянулась к его руке, но он отступил на шаг. Паника охватила принцессу.
– Пожалуйста, – умоляла она. – Не сдавайся.
– Ты та, кто сдалась, Би. – Он тяжело выдохнул. – Если это и есть твой выбор, то, конечно, я никак не смогу тебя остановить. Все, что я могу сделать, так это отказаться быть частью подобного.
– О чем ты…
– Считай это моей формальной отставкой. Когда мы вернемся во дворец, я сообщу своему начальнику, что прошу о переназначении.
Однажды, в третьем классе, Беатрис упала с лошади и сломала руку. Врачи уверяли ее, что это не так уж и страшно, что многие люди ломают руки и что кости в сломанных местах часто становятся даже крепче.
Стоя здесь, в холодном пустом саду, Беатрис подумала о том дне, о том, сколько боли тогда испытала и насколько сейчас хуже. Было намного легче сломать руку, чем жить с разбитым сердцем.
Сердца не исцеляются сами по себе. Сердца не становятся сильнее, чем прежде.
– Я принимаю твою отставку. Благодарю за службу, – сказала она ему, и голос, который вырвался из ее горла… Беатрис никогда не слышала, чтобы использовала его раньше – жесткий, спокойный, с полным контролем над ситуацией.
Это был голос королевы.
Коннор молча кивнул, прежде чем отправиться обратно во дворец.
Беатрис дождалась, пока не услышит, как его шаги хрустят по гравийной дорожке, а затем подняла руку, чтобы рассмотреть нарисованную там линию. Принцесса едва видела ее сквозь слезы.
Беатрис сунула руку в карман за бриллиантовым обручальным кольцом и надела его обратно на палец, скрывая все следы чернил.
26
Нина
– Пойдем со мной на вечеринку Логана сегодня вечером? – умоляла Рейчел.
Нина автоматически покачала головой. Всю неделю после стычки с Самантой она безвылазно сидела здесь, в своем общежитии, высовываясь только для того, чтобы ходить на лекции или на работу в библиотеку, натянув на голову капюшон. Ни в коем случае она не собиралась идти на что-то такое многолюдное и гиперсоциальное, как вечеринка братства.
Она свернулась калачиком и закрыла глаза, ожидая, что Рейчел закроет дверь.
Вместо этого подруга подскочила к кровати и сорвала с Нины одеяло.
– Вставай, – рявкнула Рейчел. – Нечего валяться в комнате.
– Я не могу…
– Нет, можешь. – Рейчел распахнула двери шкафа Нины и начала вытаскивать вещи, бросая их одну за другой на кровать. Ее бодрость была заразительной. – Одевайся и пошли.
– Отлично. – Нина сама удивилась своему согласию.
Рейчел включила музыку на своем телефоне и жутко фальшиво подпевала, ожидая, пока ее подруга приготовится. Нина натянула черный вязаный топ и джинсы скинни и надела длинное многоуровневое золотое ожерелье. Затем собрала волосы в высокий хвост, обнажив пирсинг на ушах. Пусть пялятся, подумала она с новой яростью. Рейчел была права – пришло время перестать прятаться.
Когда они вышли на улицу, Нина была приятно удивлена, увидев, что только один папарацци сидел у ее общежития. Он небрежно сделал пару фотографий, бормоча про себя, затем начал собирать снаряжение.
Рейчел звонко рассмеялась.
– Похоже, что помолвка Беатрис перетянула внимание на себя.
– Видимо, так. – Нина не слишком много общалась со старшей сестрой Сэм, но, тем не менее, была сейчас до странного ей благодарна.
Рейчел привела Нину к старому зданию из красного кирпича в конце Сомерсет-Драйв, которую студенты в Королевском колледже назвали просто – Улица, поскольку по обе стороны ее высились все дома братств и женских обществ. В такие ночи автомобили даже не пытались проехать по улице; множество учеников колледжа вылились на тротуар и, не отлипая от телефонов, таскались взад-вперед от одного дома к другому. Несмотря на холодную погоду, в нескольких домах на лужайках стояли кеги и музыка, чтобы люди могли продолжить веселье снаружи.
В тот же момент, когда она вошла в дверь, Нина услышала шепотки: а она красивее, чем я ожидал; да она вообще не красивая; как думаешь, ее сиськи настоящие; посмотри, во что она одета. Люди держали телефоны, надеясь поймать какой-нибудь непристойный кадр, чтобы потом продать его какому-нибудь сайту сплетен.
– Нина! Как дела? – Девушка из ее класса по английскому – Мелисса? Марисса? – шагнула вперед с нетерпеливой улыбкой. – Джефф здесь? – Она заглянула за Нину, как будто та прятала принца Америки на крыльце братства.
– Нет, – кратко сказала Нина.
– Облом! Ладно, может, в следующий раз, – ответила Мелисса или Марисса нетерпеливым голосом того, кто обожал сплетни. Это разрушило и без того слабое самообладание Нины.
– Извините, – пробормотала она и прошла мимо девушки в сторону, Рейчел следовала за ней по пятам.
Двухэтажная гостиная братского дома была заполнена другими студентами, многие из которых сжимали красные пластиковые стаканчики. На экране большого телевизора шли клипы. В соседней комнате группы студентов собрались вокруг пластикового стола, выстраивая свои кружки пива для очередной игры.
Возможно, воображение играло с Ниной злую шутку, но ей показалось, что после ее появления шум вечеринки немного поутих, люди пихали своих друзей и указывали на нее. Когда она шла, вслед ей неслись тихие шепотки.
