Когда же они наконец нагнали стюарда, то уже не слышали его – гомон стоял слишком громкий. Подойти Вероника боялась. К тому же если стюард с пареньком разговаривают на пирейском, желая сохранить дела в тайне, они уж точно не обрадуются, если Вероника обратится к ним посреди гудящего рынка.
– Ты на них пялишься, – заметила Воробейка. Это был не вопрос. Нахмурившись, она чуть наклонила голову вбок, словно прислушиваясь к голосам.
– Э-э, да, ты права, – пробормотала Вероника, отвернувшись и делая вид, будто присматривает себе шарфик. Хозяйка лотка глянула на девушек с подозрением: стоят тут, босые и чумазые, – а когда Воробейка принялась с задором перебирать шарфы, шлепнула ее по руке.
– А зачем? – спросила Воробейка у Вероники, словно и не заметив рукоприкладства. Она отвернулась от лотка и раскрутила копье. Прохожие с охами бросились в стороны.
Вероника огляделась: теперь их обходили стороной.
– Думаю, они наездники.
Вероника сама не знала, с какой стати доверяет такие сведения Воробейке, но ей пригодилась бы помощь.
– О, наездники, – с придыханием повторила та, и ее глаза заблестели. Она воткнула древко в землю. – Лира Защитница. Мудрая королева Малка и Тракс. Золотая Королева Аурелия.
– Воробейка, ты слышала о них что-нибудь в последнее время? Они как-нибудь связаны со стюардом?
Девушка покачала головой:
– Буду слушать усерднее.
Не говоря больше ни слова, она метнулась к повозке стюарда.
– Воробейка! – зашипела Вероника. Она устремилась следом за проводницей, едва успев отскочить с пути тележки, запряженной лошадьми, и увернуться от торговца рыбой – тот вовсю размахивал руками, нахваливая свежайший утренний улов. Наконец она догнала Воробейку у повозки стюарда.
Вероника открыла было рот, чтобы сказать, мол, уйдем, а не то нас застукают, как Воробейка прижала к ее губам холодные маленькие пальцы.
– Свободных комнат нет, – сообщил стюард с противоположного конца повозки. Следом послышались пыхтение и возня грузчиков. – Уедем перед самым рассветом. Потом – в Рашли, далее – до Петратека. Пойдешь проведать ее?
– Если вы не против, мастер Берик, – ответил парнишка напряженным от тревоги голосом. Мастер Берик. Мастер-наездник? Так обращаются к полноправному укротителю. Если всякого, кто оседлал феникса, можно назвать наездником, то в армии укротители делились на два ранга: мастера и подмастерья.
– Эллиот, не забывай: без титулов.
– Да, конечно… простите, сэр.
– Времени у тебя полно, главное – вернись до утра.
– Успею.
Берик вздохнул:
– Если бы не строгость коммандера… ты мог бы забрать ее. Твоя сестра – она ведь тоже анимаг?
– Как и все в нашей семье. Она бы пришла со мной, если бы он позволил. – Голос Эллиота дрогнул от сдерживаемой горечи. – Ей страсть как хочется в наездники.
Берик откашлялся, и Вероника испугалась, как бы он не услышал стук ее громко бьющегося сердца.
– Как бы там ни было, тебе повезло, что она приехала сюда навестить родню.
– Да, сэр, я пойду.
Услышав шаркающие шаги, Вероника слишком поздно сообразила, что парнишка вот-вот обогнет повозку и увидит их. Она выпрямилась и потянула за собой Воробейку.
Эллиот и правда застал их у откинутого клапана тента, возле груза.
– Эй! – крикнул он, первой обратив внимание на Воробейку. Как и торговка шарфами, он сразу же приметил спутанные волосы и грязную одежду и решил, что добра от оборванки ждать не стоит. – Прочь, воровка!
Он кинулся к ней, угрожающе замахнувшись, но путь ему преградила Вероника. Она вскочила между ними инстинктивно, не желая давать Воробейку в обиду. Хватит с нее жестокости.
– Она не воровка, – резко сказала Вероника, положив руку на плечо Воробейке. Говорила она неожиданно уверенно. Чирик тоже разразился щебетом, нарезая широкие круги. Эллиот опешил.
Он уставился на птицу, потом на Веронику, которая, к слову, выглядела едва ли лучше Воробейки.
– В чем там дело? – спросил Берик, обходя повозку. Вероника застыла на месте: этого она не ожидала. Она хотела просто защитить Воробейку. Меньше всего хотелось предстать воровкой или смутьянкой в глазах человека, который мог бы осуществить ее мечты.
Не говоря больше ни слова, она подхватила Воробейку под руку и потянула за собой через толпу. Чирик полетел следом. Вероника обернулась – их не преследовали. Уходили-то они с пустыми руками, а значит, ничего не прихватили. И все же внутри у нее все сжалось: неужели она сама все испортила?
– Ты заступилась за меня, – сказала Воробейка, когда они остановились на краю рынка. Она вытянула руку в сторону, и Чирик сел ей на ладонь. Девушка, нахмурив брови, повернулась к нему и потрепала по головке. – Еще никто не заступался за Воробейку и Чирика.
– О, – рассеянно произнесла Вероника, все еще думая, как быть дальше. Воробейка говорила так искренне, что защемило сердце. – Не стоит. Ты была добра ко мне и помогла. Чирик тоже, – добавила она, и Воробейка просияла.
– Стюард на ночь остановился на кухне, – сообщила она, явно желая помогать и дальше. Она указала Веронике за спину – туда, где Берик вверял повозку заботам хозяина постоялого двора. Эллиот к тому времени уже ушел – на встречу с сестрой и родственниками, у которых она гостила. – Провести тебя в его комнату? Знаю ходы для прислуги.
– Нет, – вскинулась Вероника, испугавшись, что Воробейка помчится навстречу еще большим неприятностям. Не дело приставать к человеку, пока он трапезничает, или вламываться к нему в комнату. Стюард сказал, что останется в деревне до рассвета, так что надо будет его просто подкараулить. Вероника не отпустит его, не добившись ответов. – Я пережду здесь до утра.
К удивлению Вероники, Воробейка осталась с ней.
Когда рынок закрылся и солнце опустилось к горизонту, Воробейка пошла к черному ходу кухни и выклянчила для них с Вероникой ужин. При виде нескончаемых завитков дыма, что поднимались над сводчатой крышей, Вероника вспомнила погребальный костер Ксепиры – и ее тут же захлестнули воспоминания. Она стала задыхаться. Вспомнила мрачный и злой блеск во взгляде Вал, густой аромат овощного рагу и предсмертные хрипы Ксепиры. Ее бездыханное тельце и то, как быстро его забрал огонь.
Веронику будто ударили под дых, и все же она с трудом, дрожа, заставила себя сделать вдох. Нельзя же вот так расклеиваться всякий раз, как в голове возникает образ ее феникса. Вал считала, что младшая сестра не сумеет жить дальше – да просто выжить – без ее помощи, а Вероника отказывалась подтверждать ее правоту. Она знала, что надо делать, пусть даже ощущала себя при этом предательницей. Вероника сглотнула вставший в горле комок. Какие-то часы назад Ксепира была для нее источником силы, частью ее собственного естества. Теперь же она – источник отчаяния. Как же Веронике двигаться дальше с таким грузом на душе?
