Закрыв глаза, Вероника выровняла дыхание. Ксепиру она не забудет – та не уйдет, никогда, – но память о ней можно запрятать глубоко-глубоко. Этот прием она переняла у Вал или, скорее, освоила благодаря ей. От такой сестры сложно что-то утаить, и потому Вероника придумала несколько трюков.
Некоторые мысли, оказалось, можно спрятать глубоко внутри разума, чтобы не возвращаться к ним, и люди вроде Вал, тенемаги, не смогут о них узнать. Правда, от себя Вероника еще ничего не скрывала, но попробовать стоило.
Она представила себе пустой пыльный уголок внутри разума – в самой его глубине, незаметный, о котором легко забыть. Вот там-то она Ксепиру и спрячет. «Ненадолго», – пообещала она себе, разозлившись, что обстоятельства вынуждают действовать так хладнокровно да еще напоминают о Вал. Ненадолго, повторила она.
Бережно, будто коллекционер – самые хрупкие и ценные предметы, Вероника собрала все то нежное и счастливое, что помнила о Ксепире, что испытывала к ней: как птенец вылупился, как первый раз неуверенно взлетел, мягкость и тепло его перьев. Пережив радость каждого момента еще один, последний раз, она убрала все их в этот темный уголок. Она представляла его себе как мысленный тайник, скрытый и незаметный, но не забытый. Ксепира останется ее частью. Навсегда.
Питомец медленно исчезал из памяти, а тяжесть на душе ослабевала. Пропасть в сознании, оставшаяся после трагедии, сменилась пустотой. Спокойной и мирной, невзирая на смуту у самой поверхности.
Когда-нибудь позже, наведя в жизни порядок, Вероника найдет время как следует поплакать о Ксепире.
* * *
– Если возьмут, отправишься с ними? – спросила Воробейка спустя несколько часов после ужина. – Станешь прославленным воином, как Авалькира Эшфайр?
Она играла с мотыльком: ловила и отпускала, бормоча ласковые слова. Общаться с насекомыми невероятно трудно, их разум слишком мал и чужд для людей, и анимаги не умели проникать в него. Обычно. Вероника не удивилась бы, узнай она, что Воробейка – исключение.
– Надеюсь, – с улыбкой ответила Вероника. – А ты что станешь делать?
Об этой девушке она не знала ничего: ни откуда она, ни куда идет. Может, Воробейка и сама этого не знала.
– Давненько мы не наведывались в Раннет, – вздохнув, ответила Воробейка и отпустила приятеля-мотылька. – Может, туда и двинем.
Ее ручной воробей согласно защебетал, давая понять, что значит «мы».
Вскоре Воробейка уже вовсю храпела. Вероника спала вполглаза, боясь упустить момент, когда стюард отправится в обратный путь. Она видела, как рыбаки выходят к лодкам, и слышала ароматы из лавки пекаря. Перед самым рассветом вернулся Эллиот – он зябко сутулился, а может, его снедала мысль о расставании с близкими.
Когда в золотистых рассветных лучах с конного двора выехала повозка, Вероника ждала ее у ворот.
– Простите, – обратилась она к перебиравшему какие-то бумаги Берику, чем напугала его. Эллиот в это время поправлял тент и не слышал ее, но при виде Вероники нахмурился.
– Да? – ответил стюард. И если Эллиот вспомнил Веронику, то на лице Берика отразилось только легкое учтивое выражение.
Вероника тяжело сглотнула.
– Я слышала… знаю, что вы… фениксэры, – тихо сказала она.
Берик, наклонившийся, чтобы расслышать ее, резко выпрямился.
– Прости, девочка, – сказал он, – но я не понимаю древнепирейского.
– Прошу вас, – взмолилась Вероника, преграждая ему дорогу. Выглядела она, должно быть, и правда жалко, потому что Берик остановился. – Я хочу с вами. Я анимаг и…
– Ты что-то путаешь. Я управляю поместьем, а вот это – мой помощник.
– Ваш подкрылок? – упрямо уточнила Вероника.
Берик напряженно улыбнулся и сделал жест подошедшему Эллиоту забираться в повозку.
– Послушай, девочка, и слушай внимательно, – быстро зашептал он. – Что бы там тебе ни показалось, забудь. Ради своего же блага. Даже если бы я вербовал ребят – а я их не вербую, – и даже если бы вербовал анимагов – а это не так, – то, боюсь, ты нам не подходишь.
– Это потому, что я не мальчишка?
Стюард посмотрел на нее с грустью и сожалением, как будто не в первый раз уже и явно без удовольствия отвергал кандидатуру девочки.
– Знаю, это несправедливо, но у него свои мотивы.
У него… У коммандера, которого еще вчера упоминал Берик. Не успела Вероника что-либо возразить, как он ободряюще похлопал ее по плечу и запрыгнул в повозку.
Глядя им вслед, Вероника переживала целую бурю эмоций. Да, она не получила желаемого, но стюард косвенно подтвердил, что он – наездник. А раз на Пирмонте есть хоть один наездник, это уже повод для радости.
– Что сказал?
Вероника от удивления аж подскочила на месте – Воробейка подошла незаметно. До этого девушка держалась в тени близ корчмы, но как только Берик уехал, потихоньку скользнула к Веронике.
– Все как ты говорила: они набирают только мальчишек, – пробормотала Вероника, все еще пытаясь понять, что хотел сказать стюард: неужели в будущей армии наездников будут только мужчины?
Воробейка пожала плечами:
– Ну так стань мальчишкой.
Вероника аж перестала дышать и с удивлением уставилась на Воробейку. Стань мальчишкой…
Как все просто. И гениально.
Именно так Вероника и поступит.
* * *
Аура, первая столица королевства Пиры, располагалась на высочайшей вершине Пирмонта. Она была построена вокруг Вечного пламени, огромного колодца, где горел тот самый божественный огонь, в котором тысячу лет назад прошла испытание Нефира. И после того дня он не угасал, подпитываемый газами из горных расселин.
Вечный Пламень окружали скалы, пронизанные жилами драгоценных металлов. Пирейцы медленно выдалбливали прямо в склонах храмы и статуи, а вкрапления золота отражали свет пламени, даруя стенам золотой блеск, откуда и пошло название Аура, Золотой город.
Постепенно пирейцы расселились по вершинам горы, обживая места, добраться до которых могли только укротившие фениксов. Лишь когда угасло Вечное пламя, они отправились искать новые земли и богатства. В том, что пламень угас, многие видели знак: Аксура недовольна ими, пирейцы впали в немилость богини. До того каждый феникс вылуплялся в вечном огне, который был неотъемлемой частью жизни древних наездников. В том божественном пламени жизнь начиналась, в нем сжигали умерших; в его свете справляли праздники и играли свадьбы, отправляли обряды…
Новая королева Элизия понимала, что народу нужен не просто новый дом – они должны все начать сначала. После долгих лет, что возводили Пиру и обороняли ее границы – а она охватила весь Пирмонт и Предгорье, – Элизия наконец устремила свой взгляд дальше, на другие земли. И она постановила, что истинная цель ее народа – распространить свет Аксуры на все уголки мира.
