Феникс был совсем юный, не больше иного питомца ученика в крепости, разве что алое оперение имело пурпурную окантовку, которая сверкала в свете факелов. Между перьями словно текли ручейки лавы, глаза темнели двумя колодцами, полными огня, – их взгляд устремился на Веронику.
Ахнув, она рухнула на колени.
Ксепира.
* * *
11 день 5 месяца 170 г.п.и.
Принцесса Ферония и совет губернаторов!
Я, Авалькира Эшфайр, увенчанная перьями королева и законный правитель Золотой империи, настоящим заявляю свое право на трон.
Обвинение в предательстве и убийстве меня опечалило, тогда как я всегда служила на благо семьи и, разумеется, на благо империи.
Я останусь в Аура-Нове на неделю, дабы обсудить условия моего восхождения на престол. Готова обговорить ваше положение при дворе. Сразу предупрежу: на моей стороне все силы Пиры, Ферро и наездников.
Королева Авалькира Эшфайр
P.S. С восемнадцатилетием, принцесса, и счастливого дня рождения.
Глава 29
Вероника
Стоит осмотрительно выбирать того, с кем связываешь себя узами. Их не так-то легко разорвать.
Глаза отказывались верить в то, что видели, но сама Вероника знала, чувствовала: это правда. Тайник в сознании распахнулся, и наружу хлынули воспоминания. В них Ксепира была еще маленькой, умещалась в ладонях. Создание же перед Вероникой было величиной с пони, когти были остры, а размах крыльев достигал ширины домика, в котором оно родилось.
Возродилась. Ксепира вернулась каким-то образом. Веронике удалось воскресить ее. Неведомым образом остывший пепел снова обернулся ее фениксом. Неважно, как он вырос с тех пор, узы между ним и Вероникой сохранились: в тот же миг, как их взгляды встретились, связь ожила, вспыхнув, точно свежее топливо в тлеющих углях. Между ними словно потрескивали молнии, и душа Вероники, исполненная потрясения и признания, обратилась огнем.
Горела и Ксепира – по алым перьям пробегали мощные волны огня. Опаляющие, они слепили, отдавая голубизной. Но то было не пламя счастья от того, что феникс воссоединился с хозяином… То было пламя тревоги.
Вероника обернулась и только сейчас увидела толпу позади.
Ученики, слуги, селяне сгрудились у входа в трапезную, привлеченные яростным клекотанием. Явилась и стража: на незнакомую огненную птицу смотрели стрелы и копья.
Вероника вскочила с колен на ноги, ощутив спазм страха – не то своего, не Ксепириного. В голове роилось одновременно с сотню мыслей, и все они тянули внимание на себя, а возвращение питомца никак не уняло смятения.
Стиснув зубы, Вероника сосредоточилась.
Для Ксепиры здесь небезопасно. Феникс понимает это и оттого ведет себя так дико, еще больше усугубляя свое положение. Не связанные узами фениксы порывисты, непредсказуемы, и стража крепости это знает, оттого они все на взводе. Одно неверное движение, и все закончится очень, очень плохо.
Надо как-то успокоить Ксепиру. Как только питомец присмиреет, уймется и стража, угроза минует.
Шагнув навстречу фениксу, Вероника протянула к ней руки и устремилась в ее разум магией.
– Ник, нет! – прокричал Тристан, но голос его звучал будто из далекого прошлого. Да так оно, наверное, и было. Тристан ведь из того мира, в котором Вероника – это Ник, а у Ника феникса нет. Там нет и Вероники. Она – здесь и сейчас, воссоединилась с погибшим питомцем, спасает ему жизнь.
Разум Ксепиры ошеломлял: казалось бы, ничего не изменилось, но в то же время Вероника не узнавала его. Она словно бы вернулась в дом, где росла, а там чужие люди: стены те же, дух чужой. Чудо, как смерть не убила узы, но она их изменила.
Ксепира и сама держалась настороженно, сбитая с толку воссоединением. Вероника заметила в ее разуме свои образы: длинные черные косы, лесной домик, тюфяк на полу, – и уцепилась за них.
«Да, это я, – мысленно сказала она, прижимая руку к своей груди. Ксепира нерешительно наклонила голову вбок, и на глаза Вероники навернулись слезы. – Это я».
Вокруг суетились: бегали, шуршали, – но она оградилась от внешнего шума. Сосредоточилась на себе и Ксепире. С каждым мгновением, что они смотрели друг на друга, мерцающая, как хлипкий огонечек, связь крепла. Но несмотря на все старания, сколько бы Вероника ни успокаивала Ксепиру, та никак не унималась. Перья на загривке так и топорщились, она словно приготовилась к бою, а суета вокруг только накаляла обстановку.
– В сторону, мальчик! – прозвучал голос коммандера, как приказ на поле боя, и Вероника отвлеклась на его голос.
Услышав звон металла, она почувствовала неладное, по спине побежали мурашки. Обернувшись, она увидела двух стражей с просмоленной цепью в руках.
Сеть.
– Нет, прошу, не надо, – вскричала Вероника, но не успела она сказать или сделать хоть что-нибудь, как Ксепира воспламенилась. Толпу накрыло волной жара и искр.
Вероника вскинула руку, прикрывая лицо. По краям внутреннего дворика загорелись солома и куски ткани. Люди с криками отпрянули от пламени, точно трава, взволнованная и примятая ветром. Тристан ближе всех стоял к Веронике и уже потянулся было к ней, но пламя Ксепиры вынудило его отступить. Вал наблюдала эту сцену: ее лицо светилось напряжением, в глазах горел голодный огонь безумия.
Ненависть всколыхнулась в сердце Вероники. Вал. Не она ли стоит за всем этим? Может, знала все это время, что Ксепира возродилась?
Коммандер снова прокричал что-то, и напряженность во взгляде Вал ослабла. Взглянув еще раз напоследок на Веронику, она позволила толпе поглотить себя. Испугалась того, что может произойти теперь, когда объявился коммандер? Или почувствовала гнев Вероники и поняла, что тот направлен на нее?
– Ник, шевелись… задавят, – прокричал Тристан, снова пытаясь пробиться к ней. – Уходи…
Не договорив, он задрал голову. С неба опускался Рекс, его клекот разносился эхом. Без приказа фениксам покидать гнездо не положено, это было самостоятельное решение Рекса. Не успел Тристан ничего поделать, как к его питомцу присоединился другой феникс, и еще один, и вот уже небо озарилось огненными следами.
Вероника подобралась. Да, воспламеняющиеся птицы прилетели защитить сородича – они не остаются в стороне, когда нападают на одного из них, – но этим только сделали хуже. Своим присутствием, ныряя и взмывая, сплетая узорную сеть из огня, они распалили пламя и без того необузданных эмоций Ксепиры. В ответ она испускала мощные волны жара и огня.
«Ксепира, нет! – мысленно кричала Вероника, видя, что стражи приближаются. Жуткий страх сковал ее сердце. – Угомонись, и все будет хорошо. Успокойся, и все…» Но до Ксепиры было не достучаться. Встав на дыбы, она попятилась от наступающих стражей и врезалась в стену сарая. Полетели бочки, стропила загорелись. Если не взять Ксепиру под контроль, могла сгореть вся крепость.
