– А Матвеев, значит, свой? – разозлилась Зинаида. – Ты сколько лет с моим мужем спала?
– Неправда, – прошептала Оксана. – Леонид тоже посторонний, но его рабочий телефон я в справочнике нашла, он у папы в домашнем кабинете на столе лежал. Я позвонила, Матвеев сам трубку снял, пригласил вечером приехать. Думала, он денег даст. Я же сирота! Когда его жена появилась, я убежала, еле живая от стресса. Потом продавала книги, вещи из дома, украшения мамы, жила на выручку. А на кладбище… Я не на похороны Левы пришла.
– Как? – подпрыгнула Кизякова. – Почему ты там очутилась?
– Работала там, – ответила Оксана, – меня на хорошую службу не брали. Сначала на почту устроилась, но оттуда уволили, когда живот расти стал. Заведующая разозлилась: «Уходи по собственному желанию. Ишь, что придумала! В декрет пойдет, деньги получать будет, а работать кому? Имей в виду, не уволишься сейчас, выпру по статье! Сделаю так, что ты потеряешь чью-нибудь пенсию и на зону уедешь!» Во как. На кладбище оказался добрый директор. Он меня пожалел. Я в тот день одну могилу прибирала, мне родственники за порядок приплачивали. Увидела вас, ну и пошла посмотреть на похороны. Слышу кто-то спросил:
– Печень, куда цветы положить?
Женщина в ответ:
– Спроси у Кизяковых. Только Екатерину Семеновну не трогай. К Никите, зятю, подойди.
Печень, Кизякова – фамилии редкие, я стала всех внимательно разглядывать, ну и поняла, что у них кто-то близкий умер. Устала я тогда очень, поэтому не отказалась в гости поехать, знала, что вам и в голову не придет, кого вы на самом деле позвали. Я сильно растолстела, лицо оплыло, лет на пять старше выглядела, да и нищета не красит. В парикмахерскую сто лет не заглядывала, на голове мочалка… Я хоть поела вкусно, выспалась и ушла. Не собиралась навсегда у вас оставаться, могла открыться правда, что я не Наташа! А Оксана Гончарова.
– Ребенка-то зачем подкинула? – сердито спросила Екатерина. – Следовало самой прийти с малышкой. Мы не сволочи. Скажи ты честно: «Я дочь Сергея», мы бы только обрадовались. И тебя, и малышку приголубили бы.
– Думала, я справлюсь, – вздохнула Оксана, – да не получилось. Денег нет! Сил нет! Жить не хочется! Младенец кричит! Ну и принесла ее вам. Знала, что не выбросите девочку. А если с ней к вам проситься, то объяснять надо, кто я. И с ребенком жить придется. А мне хотелось одной! Бездетной!
– Ну ты и фрукт, – воскликнула Варвара. – Иван Павлович, я тогда работала помощником у Анастасии Николаевны, начальницы над всеми приютами Москвы. Откровенно ей правду рассказала, взмолилась: «Дочка Левушки должна остаться у Кати. На коленях стою перед вами, помогите. Не знаем, что делать». И она все уладила. Сделала так, будто Оксана отказалась от девочки в роддоме, и малышку отправили в детское учреждение, Кизякова официально подала на удочерение, и ей в кратчайший срок отдали ребенка. А на самом деле Ника уже дома жила. Катя ее обожала, ведь она дочь Левушки. Девочке все прощалось, ее искренне любили. А у Вероники характер становился все гаже и гаже, внешне она ни на Леву, ни на кого-либо из Кизяковых не походила. Но ведь дети не всегда в родню удаются. А сейчас меня как обухом по голове стукнули. Вопросы появились. Оксана-то на кладбище работала, она не на похороны пришла. Левушка знал, как Екатерина переживала из-за смерти всех, подчеркиваю, всех Гончаровых. По какой причине сын не обрадовал Катю, не сказал, что дочка Сергея жива? Зачем беременной сбегать из дома Кизяковых, где ее приветили? Не хотела объяснять, кто она такая? Мне в это трудно поверить. Ну, и последнее: почему Катя и я сразу решили, что перед нами невеста Левушки? На это ответ есть. Я просто дура. Катюша же так убивалась по сыну, что сразу поверила: девочка от него, своя кровиночка. Она очень этого хотела, и разум у нее парализовало. Я радовалась, видя, что подруга ожила, хлопочет вокруг ребенка. Время шло, стало ясно: Ника – несчастье Кизяковых. Оксана, ответь честно, Вероника дочь Леонида Гавриловича? По датам совпадает. Если ты зачала ее на диване в кабинете Матвеева, то она в срок появилась на свет!
Оксана молчала.
– Ты же не спала с Левушкой, – наседала Варвара, – не встречалась с ним. Не хочешь говорить? Не надо. Я найду Веронику, заставлю сделать анализ ДНК, и посмотрим, кому эта дрянь родня. Да только ответ уже ясен. Ну и подлая же ты тварь!
Оксана опустила голову.
– Вы просто не оставались одна с младенцем, без денег. Поэтому и нападаете на меня.
– А куда делась вторая девочка? – спросил я. – Все только о Веронике и говорят, но есть же еще Светлана!
Гончарова сжалась в комок.
– Не знала я, что их двое! В консультацию не ходила, потому что… ну… потому… что…
– Надеялась на выкидыш, – безжалостно сказала Варвара, – всякую дрянь небось жрала, в ванне парилась, со стола прыгала. Может, еще чего придумала. Да не получилось.
– Вы просто на моем месте не были, – повторила Оксана, – вам меня не понять!
– Так где Светлана? – настаивал я.
– Про то, что двойня появится, я узнала только в больнице, – заныла Оксана. – И что делать? Я одну девочку взяла, вторую оставила!
– Отказалась, – подчеркнула Варвара, – отлично!
– Нет! – возразила Оксана. – На время вручила государству. Хотела встать на ноги и забрать ее.
– Но не осуществили задуманное и лишили девочку возможности оказаться в приемной семье, – не выдержал Борис.
– Стойте, стойте, стойте, – забормотала Зинаида, – один раз, уже после смерти моего похотливого мужа, раздался звонок. Незнакомка сообщила, что родила от Леонида Гавриловича, сама воспитывать девочку не может, готова ее мне за деньги отдать. Я расхохоталась и послала бабу куда подальше. Если кто-то от самца забеременел, при чем тут я? Ступай… как можно дальше. Мне… не нужны.
Мои друзья в курсе, что я знаю русский язык во всем его многообразии, однако площадных ругательств не произношу. Но сейчас крепкое словечко чуть не соскользнуло с языка, я крепко стиснул челюсти. Остальные участники беседы тоже не раскрывали рта, одна Варвара не собиралась молчать.
– Теперь ясно! Оксана хотела деньги получить. Ну, коза тупая! Нашла, кому младенца предложить! Во отмочила! Да Зинаида Леонида после того, как… с тобой поймала, его возненавидела! За фигом ей младенец от гулящего мужика и молодой шлюхи. Вот уж ума гора! Ясно, почему ты одну девочку бросила, а вторую оставила. Двух-то не купят. Думала Зинаиде одну впарить, денег настрогать. Обломалось. Тогда ты ее наивной Кате под дверь приволокла. Сообразила: Кизякова думает, что девица с кладбища невеста Левы, она новорожденной обрадуется. Странно, что денег с Екатерины Семеновны не срубила. Ау! Тупая! Зачем справку о рождении в тряпки сунула? Там же твои настоящие данные были указаны!
Оксана всхлипнула.
– Вы просто никогда не попадали в такую беду, как я. Я сирота, больная, нищая, мне нужна была опора.
– Ну, загудела, – фыркнула Варвара, – все с тобой давно понятно.
