– Не двигаться! – услышал он. – Руки за голову!
Классическая подстава, подумал он. Всего людей пятеро, пятый остался за рулем.
Тот же голос сказал с угрозой:
– Руки за голову, кому сказали! Иначе стреляем на поражение!
Положил ладони на затылок.
– Пащенко, проверь его. – Это был все тот же голос, остальные стояли молча.
Вышедший из темноты верзила в свитере и джинсах, сунув за пояс ПСМ, обыскал его. Выпрямившись, сказал:
– Чист.
Теперь Молчанов увидел человека, отдававшего команды. Он был сухощав, с гладким черепом, на котором были видны остатки волос, носом с горбинкой и подбородком с ямочкой. Глаза неопределенного цвета были жестко-внимательными. Человек спросил:
– Кто такой?
– Молчанов Павел. По отчеству – Александрович.
– Чем занимаетесь?
– Я начальник охранно-детективного агентства «Охранник». Простите, а вы чем занимаетесь?
Нижняя челюсть человека сделала несколько движений, напоминающих жевательные.
– С вами говорит полковник ФСБ Свирин. Попрошу показать документы.
– Документов у меня нет.
– Оружие?
– Оружия тоже нет.
– Федор Андреевич, здесь нехорошо, – сказал верзила, осматривающий машину. – Здесь майор Кудрявцев… мертвый.
Свирин резко повернул голову. Бросил:
– Шутишь?
– Федор Андреевич…
Свирин подошел к «Волге». Пащенко, выпрямившись, показал Свирину вальтер, который он держал двумя пальцами за ствол. Взяв у Пащенко пистолет таким же образом, двумя пальцами за ствол, Свирин повернулся к Молчанову:
– Ваш пистолет?
Оружие один к одному напоминало его собственный вальтер. Помедлив, Молчанов сказал:
– Не знаю. У меня тоже вальтер, но нужно проверить номера.
– Юдин, пакет! – Свирин опустил вальтер в услужливо подставленный вторым верзилой целлофановый пакет. Играя желваками, посмотрел на Молчанова: – За что ты его убил?
– Я никого не убивал.
Сказав это, Молчанов вдруг вспомнил: ресторан «Яр». Зеленоглазая красавица Стелла. Неужели во всем этом замешана Стелла?
Свирин некоторое время смотрел в землю. Наконец поднял голову:
– Слушай, ты, ублюдок… Рядом с тобой, здесь, в собственной машине, лежит убитый офицер ФСБ. Прекрасный офицер, один из лучших. Убить его, кроме тебя, никто больше не мог. Понимаешь? Никто! Зачем тебе была нужна его смерть?
Если это подстава, значит, вальтер его, подумал Молчанов. И на вальтере есть следы его пальцев. Его повезут в Лефортово и разбираться долго не будут. Приговор в таких случаях может быть только один: высшая мера. Расстрел.
В следующую секунду он сбил стоящего перед ним верзилу и покатился по земле, к бакам для мусора. Сухо защелкали выстрелы, в голове мелькнуло: если он успеет докатиться до баков и его не убьют, есть шанс уйти. Ударившись головой о бак, скользнул в щель, пополз на четвереньках. Стрельба продолжалась, пули глухо шлепались о баки. Выскочив с другой стороны, бросился в кусты, затем, оказавшись среди деревьев, побежал петляя. За ним бежали, он слышал, как сзади трещат кусты, и прибавил ходу. Он знал, нельзя бежать по прямой, надо как можно чаще менять направление, и, увидев просвет между домами, бросился туда. Кто-то крикнул сзади: «Окружай его!» Выбежав и оказавшись в точно таком же сквере, резко повернул направо. Затем, увидев еще один просвет, – налево.
Он бежал, стараясь экономить дыхание. Судя по тишине, в которой его шаги глухо и упруго били о землю, он оторвался от преследователей. Тем не менее он продолжал бежать, то и дело меняя направление.
В конце концов он выбежал к магистрали. Понял: это Зюзино. Тротуары были пусты, по мостовой лишь изредка проезжали машины. Здесь, на открытом месте, бежать было нельзя, сообщение о нем наверняка уже передано милицейским постам. Если он нарвется на милицию, его тут же задержат. Быстро зашагал вдоль домов.
Минуты через три, услышав звук сирены, мягко лег на тротуар. Проводив взглядом промчавшиеся мимо две патрульные милицейские машины, подумал: вполне возможно, эти машины ищут его.
Снова зашагав вдоль домов, он вышел наконец к перекрестку со светофором. Сейчас он был в опасной зоне, и чем скорее он из нее выберется, тем лучше. Здесь, на этом перекрестке, он может найти спасение, но лишь в одном случае: если у светофора затормозит на красный свет грузовая машина с открытым кузовом. Если ему удастся забраться в кузов, машина вывезет его из опасной зоны. Конечно, такую машину могут остановить в пути. Сделать это может патруль, высланный по сигналу ФСБ, или просто пост ГИБДД. Но у него по крайней мере будет шанс. Да и во время осмотра можно будет попробовать убежать снова.
Встав в углубление между домами, он стал наблюдать за светофором. Редкие машины, большую часть которых составляли грузовики, двигались здесь, пересекаясь, в четырех направлениях. Он стоял, с затаенной надеждой наблюдая за каждой проезжавшей мимо машиной с открытым кузовом. Ведь ему вполне могло повезти. Тяжелые машины с грузом передвигаются по Москве в основном ночью. Но, как назло, когда мимо шли грузовики, горел зеленый свет, когда же машины останавливались на красный – это были или легковушки, или закрытые фургоны.
Был момент, когда огромный трейлер, перевозивший легковые автомобили, подошел к перекрестку, когда горел красный свет. Но, к его отчаянию, тормозить трейлер не стал, а пронесся мимо не задерживаясь.
Наконец он увидел, как к перекрестку подходит многотонный грузовик. Кузов был накрыт брезентом. Светофор показывал желтый сигнал, загоревшийся после красного, и грузовик чуть притормозил. Уловив это, он сделал отчаянный рывок и выбежал на мостовую. На светофоре зажегся зеленый свет, грузовик снова начал набирать скорость, но он успел все-таки догнать его. Ухватившись сзади за борт, подтянулся на ходу и, отогнув брезент, перевалился в кузов. К счастью, здесь была узкая щель между задним бортом и грузом.
Грузовик теперь шел на полном ходу. Отдышавшись, он протянул руку, пытаясь понять, что находится в кузове. Он долго ощупывал шершавую твердую поверхность предметов, скрепленных металлическими, острыми по краям полосками. В конце концов понял: это аккуратно сложенные в сравнительно небольшие штабели кирпичи. Для того чтобы штабели не рассыпались, их скрепили жестяными лентами.
Временами кузов сильно встряхивало, и просто сидеть на днище было нельзя. Чтобы избежать ударов, ему пришлось сесть на корточки, придерживаясь одной рукой за борт.
Сидеть в такой позе было неудобно, но сейчас его никто не преследовал, и он мог спокойно обдумать, как действовать.
Препарат, которым его оглушили, наверняка действовал на память. Но память все же к нему возвращалась.
Лишь сейчас, в машине, он вспомнил, с какой женщиной разговаривал днем в агентстве, – с матерью Юлии Шершневой. Зовут женщину Нина Николаевна Боровицкая. Она просила его взяться за расследование смерти дочери и внука, и он согласился. Потом позвонил по телефону, записанному Юлией на коробке от сигарет. Оказалось, это телефон Стеллы, певицы из ресторана «Яр», они договорились, что вечером встретятся в ресторане, он пришел туда и встретился со Стеллой. Они разговаривали, танцевали, пили шампанское. Подмешать в это шампанское любой препарат для сообщников Стеллы, а они наверняка там были, не составляло никакого труда.
