Спустившись с верхнего моста, грузовик замедлил ход, стал поворачивать направо. Свернул в привокзальную улочку.
Вглядываясь в спящие дома, Молчанов подумал: «Похоже, конечным пунктом грузовика будет вокзал, а именно погрузо-разгрузочные пакгаузы».
Наконец грузовик остановился. Молчанов услышал, как открылась дверца кабины, как водитель спрыгнул на землю и, хлопнув дверцей, ушел.
Посидев немного, решил: все, можно вылезать. Вряд ли патрули будут искать его здесь – место, где он сейчас находится, расположено в противоположном от Зюзина конце Москвы.
Отогнул брезент, мягко спрыгнул на землю. Прислушался – тихо. Чуть отойдя, осмотрелся. Точно, машина стоит у пакгаузов Савеловского вокзала. Конечной его целью должен стать ближайший к вокзалу дом на Сущевской улице, возле которого, он знал, расположены несколько будок с телефонами-автоматами. Но сначала ему нужно найти кое-что здесь.
Проскользнув незаметной тенью вдоль забора, он вышел к дальнему пакгаузу. У ближней к вокзалу погрузо-разгрузочной платформы, возле перронов, горел свет, там стояли люди, но здесь, у границы грузовой территории, никого не было.
Забравшись на дек, начал поиски. В конце концов в самом дальнем углу дека нашел то, что искал, – небольшой ломик для скалывания льда. Взяв его, спрыгнул на землю и не спеша зашагал к Сущевской.
Его часов, «капитанских», на руке сейчас не было, их сняли тоже, и ему пришлось сделать небольшой крюк, чтобы увидеть вокзальные часы, они показывали половину четвертого. Подойдя к телефонным будкам, осмотрелся. Тихо, ни одного человека. Что ж, он попробует сначала осмотреть все телефоны-автоматы, – может, кто-то случайно забыл взять вывалившийся жетон. Но если он не найдет жетона, придется попортить имущество.
Осмотрел все телефоны-автоматы. Как он и ожидал, жетона ни в одной ячейке возврата не оказалось. Убедившись в этом, взял ломик и осторожно подсунул острие под один из телефонных аппаратов. После нескольких медленных точных движений отсоединил аппарат от стенки будки. Потянув его за собой, оторвал провод и, не забыв прихватить ломик, вернулся с аппаратом к дальнему пакгаузу.
Положил коробку на асфальт у пакгауза, поднял ломик и несколькими ударами просто развалил аппарат. Присел, взял рассыпавшиеся по асфальту жетоны. Оглядевшись и убедившись, что вокруг по-прежнему никого нет, вернулся к телефонным будкам.
Вошел в одну из будок, снял трубку, опустил жетон в щель.
Его план основывался на том, что в части, где они служили с Радичем, все они, чтобы не быть расшифрованными, переговаривались по телефону не с помощью слов, а перестукиваясь по особой, ими самими разработанной системе. Всю систему он сейчас не помнил, но некоторые комбинации остались в памяти навсегда. Одна из этих комбинаций была следующей: «Нахожусь в опасности, встречаемся на том же месте во столько-то часов».
Правда, его смущало понятие «на том же месте». Здесь, в Москве, они с Радичем в условном месте, у парка «Сокольники», где тот жил, встречались всего один раз, два года назад – после того, как Радич неожиданно ему позвонил. Сейчас «то же место» должно было обозначать площадку у входа в парк «Сокольники». Если он передаст Радичу эту шифрограмму, сообразит ли тот, какое место он имеет в виду? А вдруг нет?
Впрочем, иного выхода у него сейчас не было. Единственное, что он должен решить, прежде чем набрать номер, – какой час назначить. Конечно, не сейчас, ночью, когда и на улице, и в парке можно нарваться на патруль. И не ранним утром, потому что ранним утром Радичу, скорее всего, позвонят из ФСБ. Или просто придут, чтобы выяснить, не имел ли он какой-то связи с ним, Молчановым. Пожалуй, лучше всего будет договориться встретиться с Радичем в двенадцать дня. Да, точно. Это будет самым лучшим.
Набрал номер. Взял второй жетон, приготовился.
Радич поднял трубку почти сразу же.
…В конце концов желание выпить кофе пересилило. Засыпав смолотый с вечера порошок в кофеварку, Радич подождал, пока кофе будет готов, и налил полную чашку. Сделал два глотка – и в это время тихо зажужжал телефон.
Взяв трубку, сказал:
– Алло?
Трубка молчала. Точнее, не молчала, из нее доносились какие-то звуки.
– Алло, кто это? – повторил он. Не дождавшись ответа, хотел было положить трубку и вдруг понял, что это за звуки.
Услышав «Алло?», Молчанов начал с помощью жетона отстукивать шифрограмму. Отстучав, прислушался. Поймет ли его Радич?
Нет, Радич его не понял. После некоторой паузы его бывший начальник штаба снова сказал: «Алло, кто это?»
Молчанов подумал: если Радич сейчас положит трубку, он опять наберет его номер. И отстучит шифрограмму снова. И будет делать так, пока не кончатся жетоны. Или пока Радич не поймет, в чем дело.
Но нет, Радич его понял. Отстучав шифр второй раз, Молчанов облегченно вздохнул, – после короткой паузы он услышал в мембране стук, который означал: «Сообщение принято. Буду на месте».
Повесил трубку. Задача его теперь была простой: дойти до Сокольников.
Сущевку, Марьину Рощу и Рижский вокзал он преодолел, не встретив ни одного человека. Затем, от Рижского вокзала, двинулся по ведущей отсюда к Сокольникам транспортной эстакаде. Эстакада была длинной, не меньше трех километров, и в пути он был готов в любой момент метнуться к боковому ограждению и спрыгнуть вниз. Но обошлось, он так и не увидел ни одной патрульной машины.
В конце пути, выждав интервал в движении, спустился с эстакады налево и через несколько шагов оказался у ограды из металлических прутьев, за которой начинался парк.
Здесь он мог чувствовать себя в относительной безопасности. Пройдя немного, увидел чуть-чуть разогнутые прутья. Проскользнув между ними, оказался в парке.
У фонаря осмотрел одежду. Брюки и пиджак были сильно выпачканы в кирпичной пыли, кроме того, когда он снял пиджак, увидел свисающий с правой полы лоскут. Пола была разорвана.
Подумав, отстегнул портупею с пустой кобурой. Посмотрел на них с сожалением. Портупея и кобура были отличными, но сейчас они могли его выдать. Положив их в кусты, надел пиджак.
В густых зарослях на окраине парка выбрал подходящий кустарник. Набрав валежник и сухие ветки, утоптал кучу хвороста, лег на нее. Потянув пиджак наверх, укрыл голову.
Ему было холодно, но он терпел. В более юные годы ему приходилось спать и при минусовой температуре.
Заснул он, сам этого не заметив.
Глава 7
Оля посмотрела на часы. Восемь утра.
Оглянулась – соседняя кровать пуста. Все ясно, Павел так и не появился.
Пройдя на кухню, сварила кофе. Взяла чашку и тут же отставила ее. Сознание, что Павла, может, уже нет в живых, было невыносимым.
Вспомнила: Радич. Он обещал позвонить утром.
