– Около метро «Аэропорт». Но она уже успела переехать в Тарусу.
– Почему в Тарусу?
– По моему совету, для большей безопасности. Уверен, она уже там – поскольку вчера сообщила мне по телефону, что выезжает.
– Таруса… Это Курский вокзал. Черт… Боюсь, ни тебе, ни мне, ни Косте, ни даже Оле ехать туда нельзя. Курский вокзал и Волгоградское шоссе Свирин перекрыл наверняка.
– Согласен. Но думаю, я найду какой-то вариант. Хорошо, если бы вы попросили Костю сходить в «Яр» и узнать, видел ли кто-нибудь в «Яре», кто и как выводил меня вчера из зала. И каким образом это было сделано.
– Ладно. – Радич вытащил из внутреннего кармана пиджака пухлый сверток. – Держи. Здесь две тысячи баксов и десять тысяч рублей. Думаю, на первое время тебе хватит. Еще что-нибудь нужно?
– Часы. Без часов я пропаду.
– Держи. – Радич снял часы. – Еще что-то?
– Все. Передайте Оле, что со мной все в порядке. И давайте так: если мне нужно будет с вами встретиться, я просто позвоню вам и, дождавшись, пока вы ответите, повешу трубку. Это будет означать, что я жду вас в полдень на этой самой скамейке, возле конюшен.
Открыв дверь квартиры, Костомаров увидел жену.
Полина, стоявшая сразу за дверью, приложила палец к губам. Прошептала еле слышно:
– Костенька, умоляю… Ася спит… Не греми ключами… В отличие от него Полина была худенькой и невысокой, она была на два года его моложе, сейчас ей было тридцать шесть. По отцовской линии она была двоюродной племянницей Радича, именно поэтому Костомаров и Радич могли считать себя родственниками.
Пригнувшись, поцеловал ее в ухо. Спросил шепотом:
– Как вообще она?
Асе, их единственному, позднему, а потому особо желанному ребенку, только-только исполнилось три года.
– Все хорошо, но заснула с трудом. Ты же знаешь, как она засыпает.
– Знаю. Полечка, я только на минутку. Сейчас переоденусь и уеду.
– Куда?
– В ресторан «Яр».
– Господи… Ресторана «Яр» тебе не хватало.
– Поля, надо. Посылают по делам службы.
– У тебя все по делам службы…
– Поля, честное слово, надо.
– Ладно, поезжай. Надолго туда?
– Не думаю. Часа через два вернусь. Может, даже раньше.
– Хорошо. Пойду посмотрю, как Ася. Ты делай свои дела.
– Я переоденусь и сразу уеду. Может, ты меня и не увидишь.
Полина ушла. Пройдя в спальню, Костомаров переоделся, выбрав белую рубашку, черный в белый горошек галстук и синий двубортный костюм. Взяв сотовый телефон, спустился вниз. Сел в стоящий во дворе «понтиак», набрал номер гостиницы «Яр».
– Да? – ответил мужской голос, обладатель которого явно куда-то спешил.
– Можно Алексея Ивановича?
– Алексей Иванович сейчас занят.
– Скажите, по срочному делу.
– Хорошо, я ему скажу.
В трубке раздавались чьи-то голоса, стук посуды, звуки музыки. Наконец новый голос сказал:
– Кто это?
– Алексей Иванович, это я. Костомаров.
– О… – Тональность голоса сразу изменилась. – Константин Леонидович, рад слышать. Как живете?
– Потихоньку. Я мог бы попасть сегодня в ресторан?
– Сегодня… Вообще-то трудно, Константин Леонидович, все забито.
– Очень нужно, Алексей Иванович.
– Ладно, для вас сделаю. Поставлю запасной столик. Сколько вас будет?
– Я один.
– Это легче. Приезжайте.
– Спасибо, Алексей Иванович. Сейчас буду.
– Только вот что… С главного входа не идите. Идите с кухни, это с другой стороны здания. Вы когда будете?
– Минут через тридцать.
– Понял. Значит, подъезжайте, поставьте машину во дворе. Там вход на кухню, вы его найдете. Вас встретит официант, его зовут Володя. Он проведет.
– Спасибо, Алексей Иванович.
– Не за что. Для вас всегда рад. Извините, спешу.
В трубке раздались гудки. Сунув телефон в бардачок, Костомаров включил мотор, выехал со двора и направил «понтиак» в сторону Ленинградского проспекта.
Глава 9
Выйдя после конца рабочего дня из проходной «Мосфильма», Лариса направилась к троллейбусной остановке. Однако на полпути застыла – знакомый голос сказал у нее над самым ухом:
– Лариса…
Обернувшись, увидела Молчанова. Он стоял на тротуаре в плаще, с сумкой через плечо.
– Павел… Вы меня испугали…
– Лариса, у меня особые обстоятельства. Вы торопитесь?
– Не очень. Просто в семь мне должен позвонить Джон.
– До семи время еще есть. Вы можете взять меня под руку? И сделать вид, что мы с вами не спеша идем к набережной?
– Конечно. – Взяла его под руку. Пройдя несколько шагов, спросила: – Что-то случилось?
– Да, случилось. Но сначала скажите: вам на работу звонил кто-нибудь из официальных учреждений?
– Нет. Из каких официальных учреждений?
– Скажем, из ФСБ?
– Нет.
– И к руководству студии вас сегодня не вызывали?
– Нет, не вызывали.
– Может, к вам просто приходили сегодня какие-то люди? И интересовались, знаете ли вы что-то обо мне?
– Нет. Павел, да что случилось-то?
– Сейчас… – Выйдя вместе с ней на набережную, огляделся. – Вон скамейка, давайте сядем на нее и поговорим. Вы ведь живете на Плющихе. Сейчас шесть, на такси до вашего дома ехать отсюда минут десять. Так что минут сорок у нас есть. Давайте присядем.
– Хорошо, давайте. – Она села на скамейку.
Молчанов положил на скамейку сумку, сел, упершись в колени локтями.
Некоторое время она искоса рассматривала его. Наконец спросила:
– Так, Паша, что случилось-то?
– Лариса, случилась нехорошая вещь. Меня разыскивают по подозрению в убийстве. Которого я не совершал.
– Вас – по подозрению в убийстве? А кто вас разыскивает?
– ФСБ. Сейчас я вынужден скрываться. К вам же я рискнул обратиться, поскольку, по моим расчетам, ФСБ пока не знает, что я встречаюсь с Джоном и с вами.
– Паша… А как же Оля? Она знает обо всем этом?
– Оля знает обо всем. Только будьте осторожны, ни в коем случае не звоните ей, не согласовав со мной. Телефоны всех людей, с которыми я так или иначе связан, прослушиваются, и у всех мест, возле которых я могу появиться, выставлены засады.
