Подойдя, Лариса улыбнулась:
– Я не опоздала?
– Нет, все в порядке. Сядем?
– Давайте.
Подождав, пока она сядет, сел рядом:
– Как съездили?
– Съездила хорошо, видела Нину Николаевну.
– Ехали в электричке?
– В электричке.
– Народу было много?
– Битком.
– Не заметили, в пути за вами никто не наблюдал?
– Нет. Какое наблюдение, там столько народу. Хотя вообще-то я толком не видела, что в вагоне происходит. Я сидела и все время смотрела в окно.
– От Серпухова до Тарусы на чем доехали?
– На такси. Они там стоят у станции. Ехать близко, совсем рядом.
– Адрес нашли быстро?
– Да, таксисты там все знают. Меня мой подвез прямо к дому.
– Что это за дом?
– Ну… обычная дача. Старая, деревянная. С садом. Нина Николаевна там живет у своей подруги, пожилой женщины. Ее зовут Римма Валентиновна, фамилия – Муравьева.
– Все правильно. Как вы попали в дом?
– Дверь на участок была открыта, я вошла, поднялась на крыльцо, постучала. Мне открыла Римма Валентиновна, спросила, что нужно. Я сказала, что мне нужна Нина Николаевна Боровицкая, у меня к ней письмо. Римма Валентиновна пригласила меня в дом, но я сказала, что подожду на крыльце. Она ушла, и почти тут же вышла Нина Николаевна.
– Одна?
– Да, одна. Римма Валентиновна осталась в доме. Нину Николаевну я узнала, это была она, та, что на фотографии. Я ей сказала все, как вы велели. Что у меня от вас есть письмо, что оно касается расследования убийства ее дочери и внука, но передать его я могу только там, где нас никто не будет видеть и слышать. Нина Николаевна сразу все поняла, сказала: «Хорошо, только я должна надеть пальто». Она надела пальто, и мы пошли с ней на берег Оки. Там, на берегу, на обрыве, стоит скамейка, скрытая кустами. Нина Николаевна сказала, что очень любит сидеть на этой скамейке. Мы там сели.
– Когда вы шли к этой скамейке, не обратили внимания – за вами никто не шел? Я имею в виду, слежки не было?
– Вроде нет. Встречались только обычные прохожие, и все. Женщины, дети. Ничего подозрительного я не заметила.
– Хорошо, вы сели на эту скамейку. Что дальше?
– Я отдала Нине Николаевне письмо. Она вскрыла конверт, стала читать. Прочитав, сказала: «Лариса, мне надо подумать». Я говорю: «Хорошо, конечно, думайте». Она посидела и говорит: «В этом письме Павел Александрович просит сообщить о наших знакомых или родственниках, которые жили на даче в Серебряном Бору». Я говорю: «Да, я знаю». Она стала рассказывать, что на этой даче действительно жил родственник ее зятя, которого зять называл Александром. Он часто приезжал по делам в Москву, а поскольку это бывало зимой или весной, когда они на даче не жили, он жил на этой даче один.
– Приезжал откуда?
– Из Таджикистана.
– Кроме него, больше там никто не жил?
– Нина Николаевна сказала, больше никто.
– Она не сказала, из какого города в Таджикистане он приезжал?
– Она не знает. Она вообще очень мало знает об этом родственнике.
– Почему? Ведь этот родственник часто жил на даче, так ведь?
– Да, но Нина Николаевна сказала, что ее зять Олег, муж ее дочери, делал все, чтобы она как можно меньше встречалась с этим родственником.
– Почему?
– Она не знает. Просто он не хотел, чтобы они виделись. Юлия, как считает Нина Николаевна, вообще никогда не интересовалась этим родственником. Когда же сама Нина Николаевна заводила разговор, мол, нехорошо, что Александр живет на даче один, нужно пригласить его в гости, как-то пообщаться, Олег отвечал, что не нужно никого приглашать в гости, у Александра много работы, он занятой человек. Когда же она начинала настаивать, Олег, как ей казалось, сердился. В конце концов она вообще перестала говорить на эту тему.
– Но она хоть видела его, этого родственника?
– Она говорит, видела его всего два или три раза.
– Какой он из себя, сказала?
– Сказала. Он примерно одного возраста с Олегом, такой же комплекции, даже немного на него похож. Светловолосый, голубые глаза. Олег ей говорил, что Александр приходится ему троюродным братом.
– Он русский, этот Александр?
– Нина Николаевна не знает. Но считает, вряд ли русский.
– Почему?
– По-русски этот Александр говорит очень плохо, с сильным акцентом. И вообще не похож на русского. Нина Николаевна мне сказала: она думает, что он таджик.
– Таджик – светловолосый и голубоглазый?
– Она мне объяснила: в Таджикистане таких таджиков много.
– Она сказала, как его фамилия?
– Документов его она не видела, а когда спросила однажды Олега, как фамилия его родственника, тот отшутился, но фамилию не назвал. После этого случая она больше о фамилии не спрашивала. Но она думает, его фамилия тоже Шершнев.
– Почему?
– Она рассказала, что этой весной, в марте, она как-то приехала на дачу, когда там жил Александр, не предупредив его по телефону. Ей нужно было забрать несколько своих вещей, а она как раз проезжала мимо Серебряного Бора. Когда она стала звонить в дверь дачи, ей долго никто не открывал. Наконец дверь открыл Александр. Она извинилась и сказала, что ей нужно забрать вещи. Он ее пустил, но ей показалось, что он был очень недоволен.
Когда она на даче собирала вещи, раздался телефонный звонок. Она сняла трубку, и, когда мужской голос спросил, можно ли позвать к телефону господина Шершнева, сказала, что Шершнева сейчас здесь нет. Она хотела уже положить трубку, но услышала голос Александра, который снял трубку параллельного аппарата. Он сказал звонившему, что он дома, и попросил Нину Николаевну положить трубку. Так она узнала, что фамилия родственника Олега тоже Шершнев.
– А до какого времени этот Александр жил на даче?
– Нина Николаевна сказала, он уехал ровно двадцать дней назад.
«Получается, – подумал Молчанов, – что Олег Шершнев исчез через десять дней после отъезда родственника».
– Куда он уехал, она не знает?
– Нет.
– Что еще она говорила об этом Александре?
– Да вроде больше ничего.
– Она знает, чем он занимается, где работает?
– Нет. Она как раз мне на это жаловалась. Вот, говорит, ничего о нем не знаю.
– Не говорила – он женат, холост? Есть ли у него дети?
– Ничего этого она не знает. Ругала Олега, что он ей ничего об этом не говорит.
– Вы спросили об особых приметах?
