Войдя в гостиницу, они попросили заспанного портье дать им средней стоимости номер на двоих с видом на океан. Записав их имена и получив деньги, портье выдал ключи, всем видом показывая, что лучшее, что они могут сделать, – скорее уйти, чтобы он смог еще хоть немного поспать.
– Джентльмены, ваш номер на восьмом этаже. Окна выходят на океан.
– Спасибо, дружище. А наша машина, «гранд-чероки», стоит перед входом в отель, – сказал Джон.
– Не волнуйтесь, сэр, я о ней позабочусь.
– Еще раз спасибо, дружище. – Джон положил перед ним купюру. – Отдыхайте, мы больше не будем вас беспокоить.
– О, сэр… – Портье неуловимым движением смахнул двадцатку в ящик. – Большое спасибо.
Поднявшись на восьмой этаж, они осмотрели номер, который оказался вполне приличным. Джон вышел на балкон. Постояв там с минуту, вернулся.
– Как вид? – спросил Молчанов.
– Неплохой. Но неплохой он только сейчас, во время утреннего бриза. Днем на балконе уже не постоишь, будет страшная жара. Ладно, давай раскладывать вещи. А потом спустимся в кафетерий.
* * *
К кафе «Саламандра», стоящему довольно далеко от залива, с тыльной части канала Саба-Лейк, они подъехали в двенадцать дня. Джон не ошибся, стояла убийственная жара. Как только они вышли из машины, на них, как из печки, пахнуло обжигающим теплом.
Стилизованное под африканскую хижину одноэтажное здание «Саламандры» с островерхой крышей и обширным деком, судя по отвалившейся кое-где штукатурке, было построено не меньше тридцати лет назад. Над входом, к которому вела лестница, была изображена вырезанная из жести и окантованная неоновыми трубками ящерица с гребешком на спине. И само кафе, и дек с составленными к краю стульями и столами являли собой картину запустения.
С другой стороны улицы тянулся ряд двухэтажных домов, возле них играли дети, судя по внешнему виду – латиноамериканцы.
Выйдя из машины, они поднялись по ступенькам. На двери висела табличка с лаконичной надписью «Закрыто», но Джон, несмотря на это, начал стучать в дверь. Он стучал минуты три, и в конце концов Молчанов сказал:
– Джон, ты зря тратишь энергию. Там никого нет.
– Да вижу. – Джон с досадой огляделся. – Отмычки у тебя с собой?
– С собой. Но ты забыл, нам нужно не само кафе, а хозяева. Вон женщина во дворе развешивает белье, спросим у нее, что с этим кафе.
Молодая миловидная латиноамериканка, когда они подошли, лишь покосилась в их сторону. Понаблюдав, как она развешивает белье, Джон сказал:
– Мисс, не знаете, как нам найти хозяев этого кафе? Латиноамериканка продолжала развешивать белье.
Джон сделал два шага, так, чтобы видеть ее лицо.
– Мисс, вы слышите меня?
Положив в таз рубашку, которую она собиралась повесить, женщина не спеша поправила волосы. Улыбнулась:
– Но хабла инглезе
[7].
– А кто тут говорит по-английски?
Оглянувшись, женщина что-то крикнула в сторону дома.
Через несколько секунд оттуда вышел смуглый парень лет тридцати в белой тенниске, обтягивающих ноги джинсах и остроносых черных ботинках на больших каблуках. Подойдя, спросил с сильным акцентом:
– Что вам надо?
– Надо поговорить, – сказал Джон. – Мы можем чуть отойти?
– Отойти зачем?
– Отойти, чтобы спокойно поговорить. Думаю, вы сами заинтересованы в этом разговоре.
Внимательно осмотрев их обоих, парень сказал:
– Хорошо, давайте отойдем.
Отойдя метров на двадцать в сторону, остановился.
– Так что вам надо? Вы, случайно, не из полиции?
– Нет.
– А кто вы?
– Недавно здесь во время перестрелки погиб наш родственник, – не моргнув глазом сказал Джон. – Мы хотим выяснить обстоятельства его смерти. Меня зовут Джон, моего друга Пол. А вас?
– Луис.
– Очень приятно. – Достав бумажник, Джон вытащил оттуда двадцатку. Протянул парню: – Луис, это вам для начала. Чтобы вы знали, что потраченное вами время будет хорошо оплачено.
– Ага. – Взяв банкноту, Луис сунул ее в карман. – Спасибо, мистер. Так что вас интересует?
– Вы знаете хозяев этого кафе?
– Конечно. Только там не хозяева, там один хозяин.
– Как его зовут?
– Сеньор Рамирес Фернандес.
– Он живет далеко отсюда?
– Нет, недалеко.
– Не знаете, почему кафе закрыто?
– Знаю. Вы ведь тоже знаете. Там недавно была заваруха. Перестрелка. Убили двоих. После этого сеньор Рамирес закрыл кафе.
– Вы хорошо знаете это кафе?
– Хорошо. Одно время я работал там барменом.
– Ясно. – Джон протянул еще одну двадцатку. – Луис, это входит в тариф нашего разговора. Причем это не последний взнос.
– Спасибо, мистер. – Луис спрятал двадцатку туда же, куда и первую. – Простите, как долго вы собираетесь со мной говорить?
– Не знаем, – сказал Молчанов. – Может быть, очень долго.
– Так, может, мы лучше сядем? Что стоять?
– Сядем куда?
– На веранду кафе. Там есть столы, стулья. Сядем, поговорим.
– Отлично, – сказал Джон. – Там хоть дует ветерок с канала. А хозяин кафе не будет в претензии?
– Да вы что… Он после этой перестрелки так перепуган, что вообще не высовывается на улицу. Сидит дома.
– Хорошо, пойдем.
– Только давайте сделаем так. Я не хочу, чтобы вся улица видела, как я разговариваю с посторонними. Я сейчас отойду и своими путями пройду к кафе, к той стороне веранды, которая выходит к каналу. То, что делается на той стороне веранды, с улицы не видно. А вы подождите минут пятнадцать и проходите туда уже без меня.
– Договорились, – сказал Молчанов.
Луис ушел. Выждав ровно пятнадцать минут, они двинулись к кафе. Поднявшись на веранду и обогнув ее, увидели Луиса – он сидел за столом. Когда они сели рядом, Луис спросил:
– Что вас интересует?
– Все, – сказал Молчанов. – Но давайте начнем с перестрелки. Вы видели, как все это происходило?
– Видел. Я стоял возле своего дома.
– Когда это было? Днем, вечером?
– Вечером. Было уже темно.
– Кто начал перестрелку?
– Начали те, кто сидел в кафе.
– Как вообще все началось? – спросил Молчанов.
– Как началось… Сюда подъехали феды и полиция на двух машинах. Они окружили кафе, расставили снайперов. Стали говорить в микрофон, чтобы те, кто сидит в кафе, выходили с поднятыми руками.
