Он улыбнулся:
— Хорошо, что на некоторые вещи мы смотрим одинаково.
Я покачал головой:
— Нет, ты идиот. Есть разница между тем, чтобы быть слабым и быть беспомощным. И у меня уже множество врагов, Турнам. Уходи немедленно, или я буду просто счастлив навсегда избавиться от одного из них.
У меня почти кончились порошки, и я понятия не имел, как его побью, но мне было плевать. Я справлялся и с более ужасными врагами, чем этот самодовольный ублюдок. У меня были стальные карты в кожаном футляре, пришитом к штанине, и все еще оставались монеты кастрадази. Если это не сработает, я просто схвачу его и вырву ему глотку своими…
— Оставь его, — сказал Бателиос, отталкивая нас друг от друга.
— Тебе лучше отвалить, здоровяк, — предупредил Турнам. — Делай то, что у тебя получается лучше всего. Обними мальчика и поплачь над всей его болью.
— Не будь слепым дураком, Турнам! — сказал Бателиос. Я еще никогда не слышал, чтобы он говорил так твердо. — Келлен тебя убьет. Он сам не понимает почему, но все равно это сделает. Он не может остановиться.
Все остальные уставились на меня, даже Диадера; ее лицо внезапно напряглось, как будто я у нее на глазах превращался в демона.
— Дело не в Черной Тени, — сказал Бателиос.
Он подошел и встал так близко ко мне, что мне пришлось откинуть голову, чтобы встретиться с ним глазами.
— Тебе лучше сделать шаг назад, — предупредил я. — Или Турнам будет прав и ты заплачешь.
А потом случилось нечто крайне странное. Бателиос и вправду заплакал. Черные маслянистые слезы потекли по его щекам. Я и раньше видел, как он это делает, но теперь он напомнил мне Крессию в Гитабрии, когда та страдала от атак обсидианового червя в глазу. Конечно, с Бателиосом все обстояло иначе; его не контролировал издали какой-то маг, им двигало нечто другое.
Диадера положила ладонь на его руку.
— Что ты видишь, Бателиос? Что показывают тебе Тени?
— Дело в Рейчисе, — сказал он.
Он имел наглость произнести имя Рейчиса после того, как они с Турнамом силком притащили меня сюда, заставив бросить делового партнера, и одного этого хватило, чтобы я потянулся к стальным картам. Не успел я к ним прикоснуться, как Бателиос схватил меня за плечи. Он не сжимал их, но даже если бы меня не держали ленты Турнама, я не смог бы освободиться.
— Тень твоего друга лежит на тебе… Ты чувствуешь, как связь с ним ускользает, не так ли?
Правда этих слов поразила меня сильнее, чем любой физический удар. Воздух вырвался из моих легких, я смог только кивнуть в знак согласия.
— Вот почему ты сейчас так зол, Келлен. Чем дальше от тебя душа Рейчиса, тем больше ты обретаешь его дух. Сам ты не такой.
— Прекрати говорить так, будто что-то обо мне знаешь, — сказал я, напрягшись в лентах Турнама.
Бателиос прав. Со мной что-то не в порядке. Я… жаждал крови. Я хотел с кем-нибудь сразиться. Нет. Кого-нибудь убить.
Здоровяк внезапно согнулся пополам, врезавшись лбом в мой подбородок и отбросив меня назад.
На мгновение мне подумалось, что он на меня напал. Ленты Турнама ослабили хватку, поэтому моя правая рука дотянулась до метательных карт.
Только тут я заметил, что Бателиос ворчит от боли.
— Прости меня, — сказал он, поднимая взгляд и слабо улыбаясь, пока маслянистые черные слезы стекали с его щек и медленно поднимались вверх, выстраиваясь в линию, словно крошечные сигнальные огни, уплывающие из аббатства прочь, мимо вершины горы и в далекие облака.
— Похоже, нас ждет дело, с которым надо разобраться, — сказал Турнам.
Все его черные ленты внезапно отпустили меня. Он сделал жест мальчику помладше, который раньше сердито на него смотрел.
— Давай, Азир. Двигаем.
Мальчик опустился на колени и снял башмаки и носки. Его ноги покрывала Черная Тень. Он встал и закрыл глаза, нахмурив лоб и ударяя пяткой по земле. То, что поначалу казалось чешуйками обугленной кожи, соскользнуло с подъема его стоп. Частицы росли, становились толще, располагаясь в сложном узоре, превращаясь в дорогу из чистого оникса, которая протянулась вслед за слезами Бателиоса, прежде чем исчезнуть в дюжине ярдов отсюда в темном тумане.
— Остальные представления придется оставить на потом, — сказала мне Диадера.
Кривая улыбка почти — но не совсем — маскировала легкую дрожь ее голоса.
— Что происходит? Куда вы? — спросил я.
Улыбка угасла, как будто на притворство уходило слишком много сил:
— Это то, чем мы занимаемся, Келлен, то, чему нас учат. Бателиос может ощутить, когда Черные Тени проигрывают своим демонам. Азир строит мост. Остальные идут и… разбираются со всем этим.
Я уставился на черную дорогу, ведущую в пустоту.
— Подожди. Ты имеешь в виду, что он может…
— А как, по-твоему, мы попали сюда с другого континента? — спросил Турнам.
Предки, я был таким дураком. Я был настолько измучен и сбит с толку, когда угодил в аббатство, на меня одно за другим обрушивались такие ужасные открытия, что мне ни разу не пришло в голову задаться вопросом: как они вообще доставили меня к этой горе? Мальчик Азир имел способность двигаться сквозь Тени. Это были не мои идиотские бесцельные блуждания, а настоящее путешествие на громадные расстояния.
— Посмотри-ка, — со смехом сказал Турнам. — Он наконец догадался.
Несмотря на небрежный тон, в его голосе слышались резкие нотки. Всеобщее напряжение было почти осязаемым. Бателиос оправился от приступа, но боль на его лице сменилась печалью. Сутарей, девушка джен-теп, как будто глубоко ушла в свои мысли, но и в этом я распознал красноречивый признак тревоги, характерный для моего народа. Судя по лицам, всех беспокоило предстоящее им дело, Турнама даже больше, чем остальных.
Вот благоприятная возможность для меня — слабое место в прутьях клетки, которая держала меня взаперти в этой чужой земле. Не успела Диадера меня остановить, я протянул руку и похлопал Турнама по щеке — так, как можно потрепать по щеке ребенка, провожая его в школу.
— Веселой тебе игры в героев. Постарайся не обмочиться.
Тут я и вправду решил, что он меня убьет, но Диадера схватила его за руку:
— У нас есть миссия, помнишь?
Он в упор посмотрел на меня:
— Легко говорить, как крутой, когда ты здесь, за стенами, целый и невредимый. Ты бы не продержался и десяти секунд против опасностей, с которыми мы встречается, чтобы помешать этим стенам пасть.
Я пожал плечами:
— О, не знаю. Готов поспорить, что выпутывался из худших передряг, имея всего полколоды карт и — в отличие от некоторых — чуть больше мозгов.
Ленты его Черной Тени потянулись ко мне.
