— Тогда почему…
— Диадера ошибается, Келлен. С помощью своих слез я видел в Тенях, что связывало тебя с твоим другом. Я знаю, что значил для тебя Рейчис. Сейчас ты не хочешь быть счастливым. Ты хочешь чувствовать себя в безопасности.
«Безопасность».
Для моих ушей слово звучало чуждо, как название места, которое мне описывали другие, но я сам его никогда не видел. Когда в последний раз я чувствовал себя в безопасности?
Я долго стоял, наблюдая за Бателиосом, ища на его лице намек на обман. Он вынес то, что я его разглядывал, не дрогнув и не уклонившись.
Спустя некоторое время я прошел мимо него в комнату; каждый шаг был медленным и нетвердым, как будто мое тело, наконец, смирилось с тем, что ему настолько нужен сон, что просто падение на пол было бы долгожданным избавлением.
Я рухнул на кровать и услышал, как дверь за мной захлопнулась. Но, прежде чем она закрылась и я утонул во сне, мне удалось сказать:
— Спасибо, друг мой.
Глава 46
ПОСЕТИТЕЛЬ
Я спал как убитый. Ни снов, ни кошмаров, ни странных встреч с сестрой. Спустя почти два года жизни изгоя, в течение которых я никогда — ни разу — не чувствовал себя в безопасности достаточно, чтобы не просто дремать урывками, в промежутках вскидываясь от резкого всплеска ужаса при каждом неожиданном звуке или непрошеной мысли, я по-настоящему, глубоко, спал.
Примерно два часа.
Что-то мягкое коснулось моих губ. Даже во сне я представил себе несколько вариантов. Самым приятным был тот, что Диадера проскользнула сюда, чтобы отправиться дальше по дороге, на которую мы с ней едва ступили этой ночью. В конце концов, Бателиос сказал, что его слезы защитят меня от всех, кто желает мне зла. Он не уточнил, что произойдет, если кто-то захочет переспать со мной. Если только он не решил сам… Нет. Хотя я знал его всего пару дней, в нем было нечто, заставлявшее ему доверять.
«Черт, даже изгои должны время от времени верить в людей».
Шелковистое ощущение на моих губах не исчезло, нежно дразня, возвращая в сознание. Не чьи-то губы, больше похоже на гладкую ткань. Не кляп и не ряса, но некая гладкая пелена опускалась на нижнюю часть моего лица. Я потянулся, чтобы смахнуть ее. Мои пальцы коснулись ткани, и внезапно она затвердела, как железо. Как будто расплавленную руду вылили мне на лицо и мгновенно остудили, сделав твердой. Непробиваемой.
Я в панике заметался, отчаянно срывая железную маску, но не в состоянии как следует за нее ухватиться. Предплечье прижалось к моей груди чуть ниже шеи. Сильное, но не тяжелое и не толстое. Скорее всего женское. Догадываясь, где должно находиться лицо той, что на меня напала, я потянулся, чтобы разорвать его. Мои пальцы встретились с поверхностью слишком жесткой и гладкой, чтобы быть кожей. Значит, маска. Моя рука скользнула ниже, нацелившись на шею, но вокруг моего запястья сомкнулись челюсти. Челюсти с большими зубами. Я попытался отодвинуться, но тварь не отпускала. Она не дробила мои кости, но прикусила достаточно сильно, чтобы ясно дать понять: если я продолжу сопротивляться, такое вполне возможно.
— Расслабься, Келлен, — прошептал кто-то. — Ты в полной безопасности.
Безопасность? Это слово до сих пор абсолютно не выполняло того, что обещало.
Мерцание небольшого пламени разогнало тьму. Пламя исходило от того, что выглядело как фитиль, прилипший к концу указательного пальца моего противника. Она приблизила огонь к своему лицу, и я увидел алую лакированную маску, блестевшую в тусклом свете. Ее черты искажались и ужасали. Толстые надбровные дуги опустились, губы, сложенные в кошмарной ухмылке, медленно искривились, и улыбка стала шире и еще ужаснее. Люди, которые велят тебе расслабиться, не должны приходить в похоронных масках медеков.
— Это всего лишь я, глупый, — сказала женщина.
Обычно «глупым» меня называла сестра, Шелла, но она никогда не сказала бы «всего лишь я», говоря о себе.
Существо, держащее в зубах мое запястье, издало слабый лающий смех, и в тусклом свете я разглядел невероятно уродливую собаку, которая виляла мне коротким, нескладным хвостом.
— Айшек? — попытался сказать я.
Металлический аппарат над моим ртом превратил это имя в бессвязное бормотание. Что не помешало мне снова посмотреть на маску медека и спросить:
— Нифения? — едва различимым искаженным голосом.
— Теперь я собираюсь снять железную маску, — сказала она. — Ощущения могут быть странными, так что не двигайся, и пожалуйста, не вопи.
Ей совершенно не удалось меня успокоить. Палец с пылающим фитилем приблизился, хотя я не почувствовал никакого тепла, даже когда она очертила им мои губы. Самое странное — я чувствовал ее прикосновение и сквозь твердый кляп. В следующий миг на моем лице лежал почти невесомый отрез шелка. Всегда ли он был таким и какое-то заклинание обмануло меня, заставив подумать, что он жесткий?
Айшек выпустил мое запястье, и я снял ткань, а потом сел на маленькой кровати. Нифения скользнула пальцем по своей маске, и она упала ей на ладонь, как простой красный шарф.
— Панакси научил меня заклинанию железной ткани там, в Гитабрии, — пояснила она, засовывая шарф в карман кожаной сумки, которая висела у нее на плече. — Думаю, так он попросил прощения за то, что применил ко мне усыпляющее заклинание.
Ее тон заставил меня усомниться, что щедрый жест сработал.
— Нифения, как, во имя неба, ты?..
Вопрос замер у меня на губах, сделавшись неуместным, поскольку я понял, как сильно скучал по ней все эти месяцы. Несмотря на то что я едва не терял сознание и здравый смысл, но все же вскочил на ноги. Это оказалось ошибкой: равновесие меня подвело, и я стал падать на нее. Только когда Нифения меня поймала, я осознал, что в некий момент двухчасового мирного сна мне стало слишком жарко, и я сбросил рубашку и брюки.
— Ты действительно не стесняешься своего тела, не так ли? — спросила она со смешком, которому Айшек вторил лающим смехом.
К сожалению, я не в первый раз предстал перед ней обнаженным. Я пошарил в поисках своей одежды и — благословение небу — нашел ее прямо здесь, на полу. Несмотря на свое смущение, я обнял Нифению в ту же секунду, как оделся, сжав крепче, чем того требовали обстоятельства, но гораздо слабее, чем мне хотелось. Она обняла меня в ответ.
— Я беспокоилась о тебе, — вот и все, что она сказала.
На ум мне пришла дюжина умных реплик, и я почувствовал, что каждый остроумный ответ подходит к случаю. Моя попытка быть очаровательным провалилась, когда я не смог выдать ни одного из них. Вместо этого меня потрясло такое рыдание, что заболели ребра.
— Рейчис погиб, — заплакал я. — Он умер в одиночестве в пустыне. Он пытался защитить меня.
