Она подсела поближе, стараясь не задеть пушистый комок у меня на коленях, и обняла меня.
— О, Келлен, мне так жаль. Ты, наверное, подумал, что это кости Рейчиса.
Айшек издал негромкое тявканье, на которое Нифения ответила суровым взглядом.
— Он не болван. Он был просто сам не свой от беспокойства и…
Она сделала паузу.
— Помоги мне выбраться отсюда, Келлен. Как, во имя наших предков, ты мог перепутать скелет дикой кошки со скелетом своего талисмана? Ты не заметил, что у них совершенно разные хвостовые кости?..
— Разные?
Ладно, это было несправедливо.
Я посмотрел вниз на явно не мертвого белкокота, свернувшегося калачиком у меня на коленях.
— Тени Сутарей показали мне, что случилось. Я видел, как Рейчис отползает от чародейки. Он упал прямо там, где мы нашли кости.
Айшек наклонил голову набок и с любопытством посмотрел на меня. Он несколько раз коротко тявкнул. Конечно, я не мог понять его лая, но чувствовал: это должно означать, что я идиот.
— Рейчис пошел, чтобы съесть останки дикой кошки, — объяснила Нифения. — Айшек считает, что он, должно быть, закончил есть глаза мертвой чародейки и счел ее уши слишком жесткими.
Тут с моих губ сорвался смешок, а вместе с ним — и небольшая часть горя, которым я был поглощен. Я посмотрел вниз, на Рейчиса, который все еще усердно храпел и выделял довольно неприятный запах пота на мои брюки. Я поднял его на руки и прижал к груди. Прислонив голову к его мокрому меху, я прошептал:
— Скажи мне, что это действительно ты, партнер. Скажи, что ты жив, чтобы мы с тобой могли натравить всех демонов ада на любого, кто осмелится перечить храброму, героическому белкокоту и его верному — хотя и несколько глупому — корешу-человеку.
Из теплого меха донеслось сонное посвистывание. Я отодвинул голову и увидел пару черных бусинок-глаз, моргающих на меня. Он засвистел снова.
— Что-что? — переспросил я.
И снова Рейчис издал какой-то звук, и снова я не смог разобрать, что он говорит. Звуки, вырывающиеся из его пасти, не складывались у меня в голове в слова. Это было все равно что слышать лай Айшека или щебетание птиц за окном.
— Рейчис?
Нифения положила руку мне на плечо.
— Почему я его не слышу?
— Он… Рейчис умер, Келлен.
— Это бессмыслица. Он же здесь! Ты…
— Остановись, — сказала она, прижимая три пальца к моему плечу. — Просто остановись и послушай, хорошо? Я знаю, что тебе нужны ответы, и обещаю — ты их получишь, но у нас мало времени.
— Времени для чего?
Я все еще смотрел на пушистый клубок у меня на руках, который снова заснул.
Нифения заставила меня посадить Рейчиса обратно на колени, а потом взяла мои руки в свои.
— Шелла заставила меня поклясться, что я вытащу тебя отсюда, Келлен. Таков был уговор. Она поддержала в Рейчисе жизнь достаточно долго, чтобы я его нашла, а взамен я должна пойти и забрать тебя из этого места.
— Ты лжешь, — сказал я. Одно упоминание о сестре разожгло в моей душе пылающую ярость. — Шелла обманом вынудила меня послать ей способ найти аббатство, чтобы она могла помочь отцу уничтожить его. Она меня предала.
Нифения посмотрела на меня взглядом в равной степени сочувственным и упрекающим.
— Келлен, это же Шелла. А чего ты ожидал? Она манипулировала всеми вокруг с тех пор, как научилась говорить полными предложениями. — Она вздохнула: — Но она действительно любит тебя. Это неоспоримо.
Мне нужно было найти опору, чтобы избавиться ровно от такой доли противоборствующих эмоций у меня в душе, чтобы снова ясно мыслить.
«Дыши в пустоте, — велел я себе так, как Фериус говорила раньше сотню раз. — Ты не сможешь услышать, как твой разум говорит тебе, что правда, а что нет, если твое эго продолжает его перекрикивать».
Несколько вздохов спустя я сказал:
— Расскажи мне, что именно произошло.
— Это случилось около недели назад, — начала она. — Мы с Фериус покупали припасы у дароменской границы. Я выбирала буханки хлеба, как вдруг совершенно внезапно на корке одной из них появилось лицо твоей сестры.
Нифению передернуло.
— Возможно, я больше никогда не буду есть хлеб. Во всяком случае, Шелла сказала, что ты дотянулся до нее через Тени и что твой глупый некхек в беде. Она поддерживала его жизнь с помощью магии крови, но заклинание отнимало у нее слишком много сил. Она не могла долго так продержаться.
— Как такое вообще возможно? Не далее как два дня назад Шелла заявила мне, что ей нужно нечто связанное с Рейчисом, чтобы исцелить его на расстоянии.
Нифения пожала плечами.
— Мне она сказала что-то о клочке его шерсти, который нашла в доме вашей семьи.
— Но мы с Рейчисом не были там почти два года. Где бы она…
Конечно. Шелла не обнаружила внезапно клочок шерсти Рейчиса — как раз вовремя, чтобы его спасти. Она нашла шерсть давным-давно, когда белкокот впервые избавил меня от контрмагии, которую использовал на мне отец, и сохранила мех на тот случай, если он когда-нибудь пригодится. Ей не требовался осколок Тени, который я послал ради Рейчиса. Та часть была уловкой.
«Дыши. Просто дыши медленно и спокойно».
— Продолжай, — сказал я наконец.
— Это почти все. С того момента, как ты впервые связался с ней через Тени, Шелла заставила меня мчаться на каждой лошади, какую мы с Айшеком могли купить, одолжить или украсть, чтобы добраться до Золотого Прохода, пока не стало слишком поздно.
— А что насчет Фериус? — спросил я. — Она?..
Я понял, что отчасти ожидал, что она появится вслед за Нифенией, пинком распахнет дверь и предложит свою обычную приграничную философию и чепуху аргоси. Но дверь оставалась закрытой, и никаких подобных заявлений не поступило.
Нифения опустила глаза.
— Фериус… Она хотела прийти, Келлен. Ужасно хотела. Но не смогла. Требования Шеллы были специфическими, а аргоси не позволяют, чтобы их…
Она, казалось, изо всех сил пыталась найти подходящий способ закончить фразу.
— Слово, которое ты ищешь — шантажировать.
Нифения сжала кулаки, из-за пары отсутствующих пальцев на каждой руке выглядевшие еще страшнее.
— Шелла заставила меня поклясться, что я не буду вмешиваться в дела военного отряда. Я поклялась сделать все возможное, чтобы вытащить тебя отсюда живым, Келлен. Вот и все. В обмен…
Она кивнула на Рейчиса, и часть гнева покинула ее.
— Она спасла ему жизнь, Келлен. Заклинания, которые она использовала, дались ей с трудом, но она поддерживала в нем жизнь столько, сколько могла.
