— Я не услышал, по каким причинам мне не увековечить эту победу.
Я пожал плечами:
— Если ты искоренишь всех до последней Черных Теней, останется ли у нашего народа, чего бояться? Как ты сказал мне раньше? «Есть два типа лидеров, которых ищут люди. Те, кто лучше всего правит во времена мира, и те, кто лучше всего правит на войне». Не думаю, что ты видишь себя тем, к кому придут люди в мирное время.
Он долго и пристально смотрел на меня такими холодными и бесчувственными глазами, что все, что я мог сделать, — не съежиться перед ним, умоляя о прощении. Только когда он убедился, что я буду продолжать отказывать ему в этом маленьком, простом удовольствии отцовства, он улыбнулся и спросил:
— Это то, что аргоси называют арта превис?
— Настолько близко к нему, насколько я могу судить, отец.
— А что этот твой талант говорит тебе о собственной судьбе? В конце концов, мне не нужно никого убивать, чтобы кого-нибудь напугать.
Он протянул руку и получил ответ, когда я дернулся, абсолютно убежденный, что стану третьей кучкой пепла рядом с пеплом Оре-джиека и Шот-арна. Выражение его лица смягчилось, он прикоснулся к моей щеке.
— Возможно, тебе все же есть чему поучиться у отца.
Вероятно, я мог бы сказать нечто, что сблизило бы нас, но даже если бы мои метки энигматиста открыли мне — что именно, я не был готов это сказать.
Он опустил руку.
— Я не убью тебя, Келлен. Теперь в этом нет необходимости. Как ты заметил, я одержал победу, в которой нуждался наш народ. Скоро я буду коронован как Верховный Маг.
— Только поэтому ты и не убил меня, отец? — спросил я.
Я видел по его лицу, что он, как и я, не решается произнести эти слова вслух. Но, возможно, он был лучше меня, потому что в конце концов покачал головой:
— Нет, Келлен, не только поэтому. Ты жив, потому что, как я пытался сказать тебе много раз, я твой отец и люблю тебя.
Не дожидаясь ответа, возможно, не доверяя тому, что я мог бы ответить, он повернулся и пошел прочь, шагая к последним горьким часам битвы. Мне удалось вовремя обрести голос, чтобы окликнуть:
— Но этого недостаточно, не так ли?
Тогда он остановился. Я не был уверен, но мог бы поклясться, что у него немного опустились плечи.
— Да, недостаточно. Ты живешь, потому что был мне полезен, Келлен. Полезен нашему дому. Даже когда ты бунтуешь, даже когда сопротивляешься, даже когда делаешь все возможное, чтобы досадить мне, каждый твой поступок был именно тем, в чем я нуждался, пусть и не всегда таким, каким я хотел.
Он повернулся и всего на секунду взглянул на меня. Его глаза сузились, будто он пытался меня понять.
— Наши судьбы — загадка, не так ли?
Глава 63
МЕДЕК
Мы с Рейчисом снова отправились на поиски Нифении, но не смогли ее найти. Магнит совершенно перестал работать, и мне оставалось только надеяться, что она или уже выбралась из аббатства, или отсиживается где-нибудь в безопасном месте. Мне самому стоило задуматься о таком, учитывая, сколько магов моего отца, вероятно, все еще хотят видеть меня мертвым.
— Келлен! — закричал кто-то.
Я вскинул глаза и увидел идущую к нам Диадеру. Ее окружали веснушки Черной Тени, готовые по ее приказу нанести удар. Видимо, мне следует беспокоиться не только о джен-теп.
— Не подходи, — предупредил я, доставая порошки. — Я не знаю, как ты выжила при нападении отряда, но уходи, пока ты их опережаешь. Я не хочу тебя ранить.
— Я пришла, чтобы…
Я не услышал, что она собиралась сказать. Рейчис зарычал так громко, что его рык заглушил все остальное. Он спрыгнул с моего плеча на землю и помчался к Диадере.
— Рейчис, нет!
Мое предупреждение опоздало. После этого все произошло слишком быстро. За Диадерой стоял маг — вот что увидел Рейчис.
Белкокот прыгнул, едва коснувшись задними лапами ее плеча, прежде чем наброситься на мага. Вопль боли разорвал воздух: когти белкокота вырвали человеку глаза. Тот вслепую нанес удар, сложив пальцы в заклинание первой формы огня, и из его рук вырвалось пламя. Рейчис закричал, когда на нем вспыхнула шерсть. Я побежал к нему так быстро, как только мог, но недостаточно быстро. Маг вцепился в него, решив сжечь заживо. Диадера ударила своей Черной Тенью, крошечные искорки стали жалить лицо мужчины, он отпустил Рейчиса и, вопя, упал на землю. Я продолжал бежать и бросился на белкокота, чтобы сбить пламя. Он исцарапал меня до крови, пытаясь вырваться. Огонь всегда сводил его с ума. Наконец, пламя погасло. Напавший на нас маг лежал мертвым в нескольких ярдах отсюда, кость черепа белела сквозь его изуродованное лицо. Светлячки Диадеры вернулись на ее щеки. Я проверил каждый дюйм меха Рейчиса в поисках оставшихся тлеющих угольков. Он не сильно обгорел, учитывая обстоятельства.
— Он спас меня, — прокашляла Диадера. Она стояла над нами. — Зачем он это сделал?
— Он…
Я собирался сказать правду — что Рейчис, наверное, защищал меня, а может, взяла верх его обычная жажда крови магов джен-теп, особенно страсть к их глазным яблокам.
— Мы заботимся друг о друге, — вместо этого сказал я.
Она улыбнулась и опустилась рядом с нами на колени. И тут я увидел, что белки ее глаз исчезли, сменившись красной путаницей лопнувших кровеносных сосудов. Она положила руку себе на лоб, как будто проверяя, нет ли жара.
— Этот маг прикоснулся ко мне. Вот здесь. Зачем он это сделал? Мне даже не больно.
— О, предки, нет…
Я потянулся, чтобы поймать ее, когда она упала вперед.
— Келлен? — спросила она. — Почему я ничего не вижу?
Магия железа. В слепой панике маг вызвал меч-потрошитель или какое-то другое заклинание железа, которое сжимало внутренние органы врага. Кости черепа обычно слишком толсты для проникновения магии железа, но он стоял вплотную к Диадере и положил руку прямо ей на лоб. Он раздавил ее мозг.
Я уложил ее так осторожно, как только мог, оглядываясь вокруг в поисках кого-нибудь еще, способного напасть.
— Все в порядке, — сказал я. — Тебе просто нужно минутку отдохнуть.
Она, должно быть, знала, что я лгу, но все равно подыграла:
— Странно, когда ничего не видно. С белкокотом все в порядке?
— Он в полном порядке, — сказал я. — Ты спасла ему жизнь. Теперь он должен тебе все сдобное печенье и всех мертвых кроликов на двух континентах.
Она не рассмеялась. Вместо этого она протянула руку:
— Помоги мне сесть. Я не хочу лежать здесь вот так.
