– Чем же он занимается, что разжился таким самолетом? – поинтересовался Майло.
– Фруктами.
– Фруктами?
– Персиками, абрикосами, все такое… У него огромные садовые угодья, подробностей не знаю.
– И часто на самолете летает кто-то, кроме него?
– Да нет. Его семья, иногда мистер Хелфготт.
– А Хелфготт – насколько часто?
Шофер нахмурился.
– Я что, учет веду?
Он направился к «Кадиллаку». Мы с Майло поспешили следом.
– А откуда Хелфготт сегодня прилетает?
Шофер открыл дверь:
– Моя работа – встречать. Кроме времени, мне ничего не докладывают.
Он влез в машину. Дверь захлопнулась, стекла поехали вверх. Тогда Майло обратил взгляд на здание, рядом с которым мы стояли. Компания «Даймонд эвиэйшн», обслуживание частных самолетов. Симпатичная молоденькая девушка за стойкой в зале для пассажиров – сплошь стекло и мрамор – оказалась еще тверже, чем служба охраны аэропорта:
– Мы предоставляем данные о полетах только по запросу от контртеррористических служб. Не хотите выпить кофе?
Хелфготту оставалась одна ступенька, и тут он наконец увидел нас с Майло. Никакой реакции. Забрал у пилота чемоданы, отнес к «Кадиллаку» и загрузил в багажник. Снова повертел шеей и направился к нам, поправляя на ходу манжеты. На лице – по-прежнему никаких эмоций.
– Доброе утро. Очевидно, вы из полиции. Я – Эд Хелфготт.
Президенту Академии на вид было за шестьдесят. Метр восемьдесят роста, угловатый и худой, хотя и несколько тяжеловат в пояснице. Тонкая восковая кожа лица – намекает на долгие вечера, посвященные научным изысканиям, да и брить такую легко. Длинные рыжеватые с проседью волнистые волосы, почти достающие до плеч, зачесаны назад и открывают высокий лоб. Очки в черепаховой оправе делали его несколько похожим на филина. Из жилетного кармана коричневого клетчатого костюма, сшитого так, чтобы плечи казались пошире, свисала золотая цепочка от часов. Светло-зеленая рубашка из натуральной шерстяной ткани, шелковый галстук ручной работы цвета охры завязан широким узлом. В нагрудный карман небрежно засунут желтый платок в коричневую крапинку, того и гляди вывалится.
– Спасибо, что нашли время встретиться с нами, сэр.
Хелфготт глянул на визитку Майло, думая о чем-то своем.
– Не за что, лейтенант. Надеюсь, мы ненадолго. – И неожиданно – широкая улыбка. – А то я что-то вымотался.
– Тяжелый перелет?
– Не перелет, а перелеты, – уточнил Хелфготт. – Понедельник – конференция в Вашингтоне, потом – Нью-Йорк, встречался кое с кем из наших выпускников, потом – через океан, в Лондон, и обратно с остановкой в Кембридже, Массачусетс
[4]. В Лондоне пришлось особенно нелегко. Все кругом в лесах, размах новостроек, невзирая на нынешние финансовые затруднения, титанический. Увы, транспорта тоже стало больше в соответствующей пропорции, повсюду – пробки. Я остановился на Мейфэр, но нужно было посетить несколько мест, куда пешком не дойдешь. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы везде успеть.
– Дела Академии требуют присутствия в Лондоне? – невинным тоном спросил я.
Уголки тонких губ Хелфготта приподнялись. Так выглядит улыбка на тыквенной голове, пока ее не расширили вторым надрезом.
– Вы интересуетесь, не была ли поездка развлекательной? Отнюдь. Я встречался с руководством Оксфорда, обоих Кембриджей и Лондонской школы экономики.
Академия – не более чем школа, а ее президент встречается с руководством престижнейших университетов…
– Переговоры по изучению перспектив для выпускников? – уточнил я.
– Это трудно назвать переговорами, так как я в основном слушал, а мне расписывали перспективы. В нынешнем глобальном мире выпускники Виндзорской академии считаются чрезвычайно ценным продуктом с точки зрения интеллекта. Творцы собственной судьбы, а не ее пленники, с вашего позволения. Один из наших выпускников поступил в Оксфорд двадцать лет назад, сейчас живет в Шотландии. На днях объявили шорт-лист Букера, там – его имя.
– Можно вас поздравить, – вмешался Майло. – Действительно, чрезвычайно ценный продукт. Вроде мраморной говядины.
– Прошу прощения? – Хелфготт покосился на него.
– Мраморная говядина – это…
– Я знаю, что это такое. Просто пытаюсь уловить, в чем соль вашей аналогии.
– Коров для мраморной говядины содержат лучше, чем обычных, не так ли? Японцы дают им пиво, кормят отборнейшей пищей, делают массаж… Все, что угодно, лишь бы мясо стало понежней. Ну а потом – коровы отправляются навстречу судьбе.
Хелфготт снял очки, выдернул из кармана платок и принялся усиленно протирать линзы. Бросил многозначительный взгляд на «Кадиллак», вытащил часы из кармана. Я стоял довольно близко и разглядел, что они уже часов шесть как остановились. Тем не менее, глянув на циферблат, Хелфготт прицокнул языком.
– А рейс-то припозднился… Давайте пройдем в зал ожидания, закончим необходимые формальности, а потом каждый займется делами в свое собственное удовольствие.
Потолки в зале ожидания «Даймонд эвиэйшн» были добрых десять метров высотой, стены стеклянные, воздух приправлен освежителем с ароматом корицы. Мужчина в белом комбинезоне насухо протирал шваброй пол из черного мрамора. В креслах бордовой кожи – ни одного пассажира, только в сторонке двое пилотов со скучающим видом что-то изучали на компьютерном терминале. Один из них отпустил замечание насчет погоды в Розвилле.
– Если задержат надолго, успеем попробовать тот суши-бар, – откликнулся второй.
Все та же милашка из-за стойки принесла Хелфготту стакан содовой с лаймом – кстати, Хелфготт ни о чем ее не просил, – обратившись к нему при этом по имени.
– А вы, господа, не передумали насчет кофе?
– Спасибо, нет.
– Подать вам еще что-нибудь, мистер Хелфготт?
– Пока не надо, Эми, спасибо.
– Всегда к вашим услугам, мистер Хелфготт.
Девушка удалилась походкой манекенщицы. Хелфготт отпил содовой и снова повертел шеей.
– Болит, сэр? – учтиво спросил Майло.
– Хроническая проблема, лейтенант. С возрастом становится только хуже; частые полеты тоже на пользу не идут. Одно время помогала йога, но затем все усугубилось неудачной травмой во время занятий физкультурой.
Взгляд Хелфготта, прямо сквозь стакан, упал на самолет Майрона Вайдетта – к нему как раз подогнали заправщик. Хелфготт какое-то время смотрел, не отрываясь, потом сделал глубокий вдох – как будто страстно желая вновь подняться в воздух.
– Красивая машина, мистер Хелфготт.
