Так оно и было согласно распечаткам.
– По какому-нибудь определенному поводу?
– Элиза звонила узнать, как идут дела.
У Фрэнка была странная манера говорить: слова уже можно было прочитать по губам, а звук появлялся словно с миллисекундной задержкой.
– Какие дела?
– Работа. – Парень потер кулаком глаз, потом погладил заросший редкой белой щетиной подбородок. На нем была огромная голубая футболка с гербом Йельского университета, серые тренировочные штаны, резиновые шлепанцы. Волосы были длинней, чем на фотографии с водительского удостоверения – до плеч, коричневые с медным оттенком, осветленные на кончиках. Гладкие, безволосые и безвольные руки. Узкие, покатые плечи. Обкусанные ногти.
Помимо кровати в комнате стояли ярко-зеленое кресло и полуразвалившийся комод. На комоде – электроплитка, какие-то объедки, банки с «Пепси» и из-под «Пепси», пакет сырных чипсов, книжки, тетради. В одном из углов комнаты – ком грязной одежды. На полу – ноутбук и принтер. Майло некоторое время изучал сомнительного происхождения пятно на кресле и, очевидно, решил, что лучше постоять.
– А что за работу вы для нее делали?
– Вел частные уроки, когда у нее было слишком много учеников.
– Она сама вам платила или просто рекомендовала ученикам обратиться к вам?
– Это был ее бизнес. Я получал половину почасовой оплаты, которую она брала с учеников.
– Ее бизнес процветал настолько, что сама она не справлялась?
– Месяц на месяц не приходился, – ответил Фрэнк. – Но в принципе – так.
– А вам она уроки не давала? Когда вы еще учились в школе?
Он изумленно моргнул.
– Нет, конечно.
В его голосе прозвучал упрек – дескать, как вам такое в голову пришло?
– Готовы были сдавать свой SAT без посторонней помощи?
– Подумаешь, какой-то SAT, – Фрэнк пожал плечами.
– И по каким предметам вы репетиторствовали, Трей?
– Да по каким угодно.
– И английский, и физика с математикой?
– Ну да.
– А Элиза вела только историю и английский?
– Она брала и обычную математику, но ничем серьезней предпочитала не заниматься.
– То есть анализ, стереометрия, всякие факультативы достаются вам?
– Доставались, – подчеркнул Фрэнк. – Я больше не веду уроков.
– Слишком заняты?
– У меня – исследовательская ставка на кафедре; этого хватает на жилье, пищу и чтобы платить за аспирантуру. – Фрэнк обвел взглядом комнату.
– Это общежитие?
– Официально – нет; дом принадлежит выпускнику Калтеха, и он дает студентам значительную скидку. Вы так и не сказали, что случилось с Элизой!
– Она мертва, и давайте пока не углубляться в подробности. Расскажите, как вы познакомились.
– Почему об этом нужно рассказывать?
– Потому что я об этом спрашиваю.
Фрэнк уставился на Майло.
– Простите, это я никак в себя не приду.
– Просто вы были хорошо знакомы с Элизой.
– Да, она мне очень помогла с деньгами от репетиторства.
– Когда это началось?
– В выпускном классе. Она знала, что мне нужны деньги.
– И вы были готовы для такой работы?
– С ее точки зрения – вполне, – Фрэнк снова пожал плечами.
– Заниматься с одноклассниками за деньги – вас это не напрягало?
– Они были достаточно умны и понимали: я реально им помогал.
– Зачем же умным дополнительные занятия?
В улыбке Фрэнка явственно читалось: «Да где вам понять?»
Майло уточнил:
– Достаточно умные – это еще не гении?
– В таком заведении, как Академия, семьсот сорок баллов по SAT ничего не значат; вот если поднять результат хотя бы до семисот восьмидесяти…
– И сколько умные ученики были готовы платить?
– Не они, а их родители. Плата – сто долларов в час, тысяча вперед в качестве залога. Как я уже сказал, моих было пятьдесят процентов.
– И сколько клиентов в неделю вам доставалось от Элизы?
– В лучшие времена я репетиторствовал по пятнадцать часов в неделю… Черт, не могу поверить, что Элиза мертва. – Фрэнк поднял глаза к потолку, и я вслед за ним. Штукатурка была покрыта грязными пятнами, как будто в нее бился давно не мытой головой какой-то великан.
– Семьсот пятьдесят баксов в неделю, – Майло присвистнул.
– Я пахал, как вол, за каждый цент, лейтенант.
– А теперь вам не до того?
– Мне нужно работать над диссертацией. – Фрэнк откинул с лица прядь волос.
– Какая у вас тема?
– Оборудование для реакций каталитического типа.
– Каталитического типа, – повторил Стёрджис. – О чем-то таком на днях было по телевизору…
Фрэнк не снизошел до ответа. Майло придвинулся к нему чуть ближе.
– Интересуетесь красящими веществами?
– Прошу прощения?
– Я вижу, вы красите волосы.
– Хоть какое-то развлечение, – помедлив, ответил парень.
– Попробуйте татуировку. Каталитическую, – предложил Майло.
Фрэнк неохотно улыбнулся.
– Пока не очень хочется, лейтенант.
– Кроме вас, на Элизу работали другие репетиторы?
– Только я.
– И она никого не наняла, пока вы были в Гарварде?
– Нет. Но я много репетиторствовал, когда приезжал на каникулы. Всяко лучше, чем гамбургеры жарить.
– Гамбургеры – с вашими-то талантами? Не представляю, – Майло покачал головой.
– Верите ли, лейтенант, два университетских года я именно этим и занимался каждое лето. Сначала в – «Макдоналдсе», потом – в «Бургер Кинге». На следующий год дорос до младшего официанта в закусочной. «Вам порезать потоньше, мадам?»
– Стипендию летом не платят?
– В университете полно летних программ, однако за участие не платят ни цента. За по-настоящему хорошие курсы по обмену – в Оксфорде или Кембридже – вообще надо раскошеливаться самому. А у меня отец преподает математику, мать – медсестра. Выход один: шапочка с логотипом, и добро пожаловать на жарку картошки!
– Получается, вы с Элизой были просто созданы друг для друга.
– У каждого была своя выгода, – без улыбки ответил Фрэнк.
– А почему у вас йельская футболка? – поинтересовался Майло.
Фрэнк удивленно моргнул.
