– Я ничего не сделал.
– Я знаю. Но вот те девчонки, что расплатились с тобой «травкой», замешаны в очень нехорошей истории. У тебя два варианта: опознать их – или считаться соучастником убийства. Тогда с тобой будут говорить уже по-другому.
– Я ничего…
– Гильберто, покажи мне девчонок и проваливай на все четыре стороны. Не хочешь помогать – будешь здесь сидеть до скончания века.
– Я ничего…
– Да заткнись уже, – мягко и поэтому особенно зловеще сказал Майло, – и смотри фотографии.
Прошло семь минут. Чавес успел трижды перелистать альбом. После каждого раза он злобно качал головой; наконец попытался всучить альбом Майло.
– Давай еще разок, Гильберто.
– Я правду говорю, – заскулил Чавес. – Их здесь нет.
– Гильберто, тебе случайно очки не нужны?
– Мне? Нет!
– Тогда давай еще разок. И не торопись.
Четвертый раз – и снова безрезультатно. Чавес был готов заплакать.
– Я хочу домой! А их тут нет!
– Хорошо, Гильберто, расскажи нам про них побольше. Почему ты решил, что им восемнадцать?
– Не знаю. Точно не пятнадцать.
– Почему ты так решил?
– Они были на машине.
– На какой?
– Черная «Хонда», – ответил Чавес после видимых усилий.
– Машина с особыми приметами?
– Нет.
Майло перелистнул альбом на выпускной класс.
– Вот этим сейчас по восемнадцать. Посмотри еще разок.
– Мистер, их тут нет! Эти все белые!
– А девушки, которым нужен лед, были не белые?
– Одна белая. А другая – мексиканка!
– Она говорила с тобой по-испански?
– По-английски. Но точно мексиканка!
– Итак, одна – белая, другая – латиноамериканка? – уточнил Майло.
– Ага.
– Когда я тебя раньше спрашивал, ты сказал, что не помнишь.
– Я тогда не помнил!
– А теперь вдруг вспомнил, что – одна белая, а другая – латиноамериканка?
Чавес прикоснулся пальцем к виску, изобразил задумчивую улыбку.
– Теперь-то я просыпаюсь… Понимаете, да?
Майло забрал у него альбом и поднял на уровень головы Чавеса, как будто был готов как следует ему врезать.
– Давай-ка, Гильберто, просыпайся окончательно и расскажи, как они выглядели.
– Хорошо.
– Красивые?
– Да.
– Кто из них был за рулем?
– Мексиканка.
– Ты просто шел, они сами подъехали?
– Да.
– И что было дальше?
– Белая сказала: «Эй, не хочешь нам помочь?»
– Красивая?
Гильберто ухмыльнулся и очертил перед собой ладонями два полукруга с арбуз размером.
– Крупная девушка?
– Сиськи большие, – поправил Чавес. – Я спрашиваю: «Что надо?» Она выходит из машины. – На этот раз Чавес очертил округлые бедра. – Красивая.
– А как насчет мексиканки?
– Флака, но лицо красивое.
– Худая, – перевел Майло. – Значит, она тоже вышла?
– Ну да. И хохочет.
– Было над чем смеяться?
– Я думал, шутка какая-то.
– Как их звали?
– Не представились.
– А когда между собой разговаривали, они не называли друг друга по именам?
– Ни разу, – с неожиданной уверенностью произнес Чавес. – Сначала сказали: «Мы тебе заплатим», потом мексиканка выходит из машины, ну, вы знаете с чем.
– Что я знаю?
– Ну, вы знаете… Ну да, ну да, с пакетом. Это, говорит, получше, чем бабки. Я спрашиваю, что надо сделать, они говорят, кое-чего тут купить. И хохочут.
– Похоже, у них было отличное настроение.
– Я думал, вечеринка; лед ведь покупают на вечеринки, да? Я ничего плохого не хотел.
– Как они были одеты?
– Белая – в какой-то темной майке, джинсы в обтяжку. – Чавес снова обвел руками контуры бедер, с восхищением выдохнул. – Волосы длинные. – Он завел руку назад и показал уровень чуть пониже талии.
– Какого цвета волосы?
– Черные.
– А у мексиканки?
– Тоже черные, но белые вот здесь, – Чавес потеребил пальцами кончики своей собственной плотной шевелюры.
– Осветленные концы? – уточнил Майло.
– Угу.
– И тоже длинные?
– Ага. Майка красная, такая, без рукавов. Тоже джинсы в обтяжку. – Чавес одобрительно присвистнул. – Босоножки на высоком каблуке, белые. Да, точно белые.
– Ты делаешь успехи, Гильберто. Что было дальше?
– Я принес лед, положил в «Хонду», они отдали мне пакет.
– Тот, который нашелся у тебя в шортах?
– Угу.
– Кто еще был с ними в «Хонде»?
– Никого.
– Ты уверен?
– Я положил лед на заднее сиденье, никого там не было.
– А где они были, пока ты покупал лед?
– За квартал остановились. Пришлось самому нести.
– Ты не удивился?
– М-м?
– Они тебе заплатили, хотя могли и сами купить. И ждали в квартале от магазина.
– Нет, – сказал Чавес.
– Что «нет»?
– Не удивился. Две недели без работы: предложите мне денег, и я ничему не стану удивляться.
* * *
Мы вышли из участка и пошли пешком по Батлер-авеню.
– Девчонки, но не из Академии! – воскликнул вдруг Майло. – Господи, пошли мне таблетку чего-нибудь успокоительного!
– Девочки в этом возрасте на многое пойдут, чтобы понравиться мальчикам, – сообщил я.
– Лед для какого-нибудь красавчика… Одна из них латиноамериканка – значит, могла знать Мартина, скажем, по Эль-Монте. – Майло ухмыльнулся. – Избави бог, никакого расизма.
Он позвонил в лабораторию насчет Фиделлы. Внимательно выслушал, посерьезнел, дал отбой.
– Один отпечаток ладони нашелся на водосточной трубе с того угла, где гараж. Кроссовки, скорее всего, «Найк», популярная модель, но отпечатки слишком плохие, в качестве доказательства в суде не сгодятся. Кровь принадлежит Сэлу, а там, где крови нет, нет и отпечатков – без сомнения, все протерто, как и у Элизы. Поскольку компьютер тоже отсутствует в обоих случаях, я думаю, что убийца один и тот же. Что касается отпечатка на трубе… Тело лежало в том же углу двора – наверное, у убийцы задралась перчатка, пока он его волок. Отпечатка в системе нет, но это ничего не значит – ладони стали вносить в базу данных совсем недавно.
