– Все в порядке, я держу.
– Я знаю, – говорю я.
На всякий случай я вцепляюсь в тросы, проходящие через кабину лифта. Они скользят через мои сжатые кулаки. Один движется наверх, другой – вниз, напоминая мне о тросах в лифте Бартоломью. Я опускаюсь все ниже и ниже – нижний край шкафчика достигает середины моих бедер, потом моей груди, потом плеч. Когда край достигает уровня глаз, остается только узкая щель в два дюйма шириной. Я вижу, как выбивается из джинсов рубашка Ника.
Он снова тянет за трос, и лифт опускается еще ниже, погружая меня в темноту.
Только потеряв из вида Ника и квартиру, я задумываюсь, как же рискован мой план. Ник был совершенно прав. Это плохая идея. Я в буквальном смысле оказалась в стенах Бартоломью. Может произойти что угодно.
Трос может оборваться, и я упаду, как мешок с мусором падает в мусоропровод.
Дно лифта может провалиться – оно снова начало натужно скрипеть.
Или еще хуже – я могу застрять в темном пространстве между этажами. От одной этой мысли на меня накатывает приступ клаустрофобии, и лифт словно бы сжимается вокруг меня, заставляя свернуться в еще более тесный комочек.
Я включаю фонарик. Плохая идея. Лифт напоминает мне заколоченный гроб. Я ощущаю себя похороненной заживо, закопанной во тьме и одиночестве.
Я выключаю фонарик. Снова оказавшись в темноте, я вдруг осознаю, что больше не слышу скрипа.
Вокруг царит мертвая тишина.
Я хватаюсь за тросы и понимаю, что они больше не движутся.
Лифт остановился.
Я в ловушке. Это первая мысль, которая приходит мне в голову. Мои страхи оправдались. Я ежусь – стены лифта с каждой секундой все сильнее сжимают мои плечи.
Но потом неожиданно загорается экран моего телефона, озаряя лифт холодным голубым светом.
Ник прислал мне сообщение:
Я толкаю локтем левую стену и понимаю, что это вовсе не стена.
Это дверь.
Дверь кухонного шкафчика, если точнее. Поднимающаяся на полозьях, совсем как в квартире наверху.
Мне даже не пришло в голову, что дверца будет закрыта – еще один признак того, что мне следовало тщательней продумать свой план. Согнув руку и прижав к дверце ладонь, я слегка ее приподнимаю. Я поспешно просовываю в образовавшуюся щель левую ступню, чтобы не дать дверце опуститься вновь. Изогнувшись довольно болезненным образом, я полностью поднимаю дверцу и вылезаю наружу.
В темной кухне я наконец-то могу выпрямиться во весь рост и потянуться; мои суставы тихо щелкают. Я отправляю Нику ответное сообщение.
Через пару секунд лифт начинает подниматься. Наблюдая за его движением, я вновь задаюсь вопросом, стоило ли мне сюда приходить. На мгновение меня охватывает искушение запрыгнуть обратно в лифт и позволить Нику поднять меня обратно, в безопасную и привычную квартиру 12А. Я спрашиваю себя, что я на самом деле рассчитываю здесь найти. Если честно, то ничего. Однако я многим рискую. Если Лесли неожиданно ворвется в квартиру, я потеряю свои двенадцать тысяч долларов и столь необходимую мне кнопку перезагрузки
Но, в отличие от меня, Ник не медлит. Лифт уже скрылся из виду, так что мне остается только закрыть дверцу шкафчика и включить фонарик.
Пути назад нет. Я в квартире Ингрид. Пора приступать к поискам.
Я начинаю с кухни, заглядывая с фонариком в каждый шкафчик и ящик, но не нахожу ничего, кроме кухонной утвари. Ничего, что привлекло бы мое внимание. Ничего, что могло бы принадлежать Ингрид.
Телефон в моей руке вновь загорается. Еще одно сообщение от Ника.
Я на лестнице. Все чисто.
Я продолжаю поиски, осматриваю коридор, гостиную и кабинет – все они расположены так же, как в 12А. Стол и книжный шкаф в кабинете содержат ровно столько же полезной информации, как и те, что находятся в кабинете над ними. В столе ничего нет. На полках стоят лишь несколько романов Джона Гришэма и толстая биография Александра Гамильтона.
Я внезапно понимаю, что не имею ни малейшего представления, почему эта квартира пустует. Ингрид не упоминала о смерти или длительном отъезде владельца. Наверное, причина не так важна – все равно ничто не объясняет, почему квартира кажется нежилой. Точно такое же ощущение у меня было, когда я впервые заглянула сюда с разрешения Лесли. Не квартира, а макет квартиры. Холодный, тихий и безликий.
Я иду в другой конец квартиры, где планировка не совпадает с моей. Квартира 12А заканчивается в углу здания, в то время как 11А продолжается по северной стороне. Я нахожу ванную комнату и две маленькие спальни напротив друг друга.
В конце коридора расположена главная спальня. Не столь роскошная, как на втором этаже квартиры 12А, но весьма впечатляющая. Огромная кровать, восьмидесятидюймовый плоский телевизор, отдельная ванная и гардеробная. Я захожу в гардеробную, освещая фонариком ковер, пустые полки, несколько дюжин деревянных вешалок.
Потом я направляюсь в ванную, которая тоже пустует. В шкафчике под раковиной ничего нет. На полках – лишь аккуратно сложенные полотенца.
По пути обратно в спальню мне приходит еще одно сообщение от Ника.
Тебя уже долго нет. Все в порядке?
Я обращаю внимание на время. Часы на экране сообщают, что я провела в квартире уже пятнадцать минут. Гораздо дольше, чем я рассчитывала.
Я пишу в ответ, хотя мне следовало бы немедленно направиться к выходу:
В квартире явно не осталось ничего, что принадлежало бы Ингрид. Я не видела ни единой коробки или чемодана, никакого намека, что она вообще жила здесь. Но я не хочу уходить, не проверив каждый закуток. Слишком сложно было пробраться сюда. Едва ли мне снова выдастся такой шанс.
Я быстро заглядываю под кровать, провожу фонариков влево и вправо.
Пусто.
Проверяю ночной столик слева от кровати.
Пусто.
Справа от кровати.
Есть.
В ящике лежит одна-единственная книга, словно Библия в номере отеля.
Новое сообщение от Ника.
Я набираю ответ:
Я направляю фонарик на книгу. «Сердце мечтательницы». Эту обложку я узнаю где угодно. Достав книгу из ящика, я вижу между страниц закладку с красной кисточкой внизу.
Я уже видела эту книгу и эту закладку. На фотографии, которую Ингрид выложила в инстаграм. Ту самую, где она хвасталась своим знакомством с Гретой Манвилл.
