Это книга Ингрид.
Наконец-то, я нашла что-то, оставшееся после нее в квартире.
Я достаю закладку – она не представляет собой ничего особенного. Самая обыкновенная закладка с изображением кошки, свернувшейся клубком на одеяле. Такие закладки продаются в каждом книжном магазине Америки.
Экран телефона быстро вспыхивает три раза подряд, озаряя комнату, пока я пролистываю книгу с конца в поисках заметок на полях или спрятанных бумажек. Дойдя до титульной страницы, я замечаю надпись, сделанную размашистым почерком:
Дорогая Ингрид,
Очень рада знакомству! Энергия твоей молодости наполняет меня жизнью!
С наилучшими пожеланиями,
Грета Манвилл
Мой телефон вновь загорается, и я наконец-то отрываю взгляд от книги. Ник прислал мне четыре сообщения, каждое более пугающее, чем предыдущее.
Лифт остановился на 11.
Это Лесли! И еще кто-то с ней.
Они идут в 11А!!
И последнее сообщение, от которого у меня душа уходит в пятки.
Я кидаю книгу обратно в ящик и задвигаю его. Потом бегу в коридор; я слышу, как в замке поворачивается ключ, входная дверь открывается, и в квартире звучит голос Лесли Эвелин:
– Вот мы и на месте, милая. 11А.
28
Лесли со своей спутницей обходят квартиру 11А, что-то негромко обсуждая. Пока что они осматривают противоположный конец квартиры. Кабинет. Гостиную. Сейчас они на кухне, Лесли что-то объясняет, но я не могу расслышать.
Я прячусь, лежа на животе под кроватью в главной спальне. Телефон я сунула под себя, чтобы, если Ник напишет снова, меня не выдало свечение экрана. Я боюсь даже раскрыть рот и медленно дышу через нос – так тише.
Голос Лесли становится громче. Мне даже удается разобрать слова – должно быть, она вышла из кухни и направляется в мою сторону.
– Это одна из лучших квартир в Бартоломью, – говорит она. – Конечно, они все хороши. Но эта – по-настоящему особенная.
Ее сопровождает молодая жизнерадостная девушка. Или, по крайней мере, она старается казаться жизнерадостной. Мне слышится нотка волнения в ее голосе, когда она отвечает:
– Да, это великолепная квартира.
– Бесспорно, – соглашается Лесли. – И потому жить здесь – большая ответственность. Мы ищем кого-то, кто действительно будет присматривать за квартирой.
А, она беседует с кандидаткой на замену Ингрид. Лесли не стала терять время попусту. Теперь понятно, почему девушка так нервничает. Она пытается произвести хорошее впечатление.
– Вернемся к интервью, – говорит Лесли. – Где вы сейчас работаете?
– Я актриса, – говорит девушка. – Подрабатываю официанткой, пока не получу роль своей мечты.
Она нервно смеется, словно сама не верит в то, что говорит. Я ей сочувствую. И сочувствовала бы еще больше, если бы не пряталась под кроватью, с ужасом наблюдая, как их тени движутся по стене коридора. Мгновение спустя они входят в спальню, и Лесли включает свет. Я стараюсь забиться еще дальше под кровать, как испуганное насекомое.
– Вы курите? – спрашивает Лесли.
– Только если это прописано в сценарии.
– Пьете?
– Не особенно, – говорит девушка. – Мне еще нельзя.
– Сколько вам?
– Двадцать. Через месяц исполнится двадцать один.
Они пересекают комнату.
Подходят к кровати.
Останавливаются прямо у нее – я даже вижу их обувь. На Лесли – черные туфли на высоком каблуке. На девушке – потертые кеды. Я перестаю дышать и зажимаю ладонью рот и нос, боясь произвести хоть малейший шум. Мое сердце колотится так, что Лесли с девушкой наверняка услышали бы, если б перестали говорить. К счастью, они продолжают беседу.
– Скажите, вы состоите с кем-то в отношениях? – спрашивает Лесли.
– Я, ну, у меня есть парень. – Вопрос, кажется, сбил девушку с толку. – Это плохо?
– Для вас – да, – говорит Лесли. – Временные жильцы должны соблюдать определенные правила. Одно из таких правил – никаких гостей.
Лесли направляется к ванной комнате – ее туфли исчезают из моего поля зрения. Девушка в кедах медлит пару секунд, потом идет следом.
– Совсем? – спрашивает она.
– Совсем, – отвечает Лесли из ванной; ее голос эхом отдается от кафеля. – Также вам запрещено ночевать вне этой квартиры. Так что, боюсь, вы будете довольно редко видеться со своим парнем.
– Уверена, это не станет большой проблемой, – говорит девушка.
– Мне уже доводилось это слышать.
Лесли возвращается к кровати; ее черные туфли оказываются в считаных дюймах от моего лица. Они отполированы до блеска – я даже вижу на коже свое искривленное отражение.
– Расскажите о своей семье, – говорит Лесли.
– Мои родители живут в Мэриленде вместе с моей младшей сестрой. Она тоже хочет стать актрисой.
– Должно быть, ваши родители вне себя от счастья. – Лесли ненадолго замолкает. – У меня больше нет вопросов. Давайте вернемся в лобби.
– Да, конечно, – отвечает девушка. – Вы возьмете меня на работу?
– Мы перезвоним вам через пару дней и сообщим о своем решении.
Они выходят из спальни, и Лесли выключает свет. Вскоре я слышу, как закрывается входная дверь и поворачивается ключ в замке.
Даже теперь, когда они ушли, я выжидаю.
Одну секунду.
Две секунды.
Три.
Потом я наконец решаюсь пошевелиться и достаю телефон, чтобы проверить сообщения.
Ник пишет мне полминуты спустя.
Они в лифте.
Я выбираюсь из-под кровати и на цыпочках крадусь в коридор, слишком напуганная, чтобы издавать хоть малейший шум. Дойдя до двери, я отпираю замок и осторожно выглядываю наружу, чтобы убедиться, что они действительно ушли. Убедившись, что я одна, я выхожу, запираю за собой дверь и бегу к лестнице.
Ник ждет меня на лестничной клетке, и при виде меня тревога на его лице сменяется облегчением.
– Это было невыносимо, – говорит он.
– Ты даже не представляешь насколько.
Мое сердце по-прежнему колотится в груди. У меня кружится голова от мысли, что я смогла ускользнуть и меня не выгнали из Бартоломью. Или, может быть, это из-за того, как крепко Ник держит мою руку, ведя меня на двенадцатый этаж.
Мы бежим прямо к его квартире, хихикая, пребывая в эйфории от того, как успешно все прошло. И вот мы внутри, и Ник прислоняется к двери, тяжело дыша.
