Эрика что-то ей рассказала. В этом я уверена. Эрика поделилась своими подозрениями насчет Бартоломью, и Ингрид решила разузнать побольше. Голосовое сообщение, которое она оставила, это подтверждает.
Я беру с кофейного столика телефон Эрики, который пролежал там всю ночь, и снова воспроизвожу сообщение.
Я думала о том, что ты сказала мне вчера, и решила разузнать побольше. Ты права. Здесь действительно происходит что-то очень странное. Не знаю, что именно, но меня это по-настоящему пугает. Перезвони.
Я закрываю глаза, пытаясь расставить события по местам. Эрика пропала в ночь на четвертое октября. Ингрид оставила ей сообщение накануне днем. Значит, если Ингрид сказала правду, Эрика поделилась с ней своими опасениями днем ранее, второго октября.
Я пролистываю сообщения Эрики, проверяю, не переписывалась ли она с Ингрид в тот день. Пусто. Я возвращаюсь к истории вызовов.
И вижу еще один пропущенный звонок от Ингрид.
Вскоре после полудня.
Второго октября.
Ингрид даже оставила еще одно сообщение на автоответчике.
Привет, это Ингрид. Я нашла твою записку в кухонном лифте. Кстати, это так круто. Как будто емейл в стиле ретро. Короче, я прочла ее и ничего не поняла. Что еще за Марджори Милтон?
Я воспроизвожу сообщение еще раз, внимательно слушая.
Что еще за Марджори Милтон?
Я прослушиваю сообщение в третий раз – голос Ингрид пробуждает что-то в моей памяти. Мне знакомо это имя. Я не слышала его, но видела. Причем в этой самой квартире.
Я иду в кабинет и открываю нижний ящик стола. Внутри лежит стопка журналов, которые я обнаружила в свой самый первый день в Бартоломью. Копии «Нью-Йоркера», и на каждой – ярлык с именем и адресом.
Марджори Милтон.
Бывшая владелица квартиры 12А.
Ума не приложу, с какой стати Эрика заговорила о ней с Ингрид. Марджори Милтон мертва. И вряд ли Ингрид или Эрика когда-то с ней встречались. Они обе переехали в Бартоломью спустя долгое время после ее кончины.
Я встаю на ноги и иду в спальню, поднимаюсь по винтовой лестнице и подхожу к окну, где меня встречают Джордж и мой ноутбук. Я открываю его и вбиваю в гугл «Марджори Милтон». Поисковик выдает несколько десятков результатов.
Я открываю наиболее свежую статью, датированную прошлой неделей.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬНИЦА ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА ГУГГЕНХАЙМ-ГАЛА
Статья – не более чем страница из светской хроники. На прошлой неделе прошел благотворительный вечер, на котором бизнесмены и их молодые жены на одни только закуски потратили больше, чем обычный человек зарабатывает за год. Единственный примечательный факт – возвращение председательницы, которая много лет организовывала эти вечера, но была вынуждена пропустить прошлогоднее мероприятие из-за серьезных проблем со здоровьем.
К статье прилагается фотография женщины за семьдесят в черном платье и с гордой, аристократической улыбкой. Под снимком мелким шрифтом указано ей имя.
Марджори Милтон.
Я снова нахожу дату, чтобы убедиться, что статья действительно была опубликована на прошлой неделе.
Все верно.
Это может значить лишь одно.
Марджори Милтон, из-за смерти которой в Бартоломью нашли работу как минимум двое временных жильцов, на самом деле жива.
38
Я смотрю на часы и вздыхаю.
Семь минут третьего.
Вот уже третий час я сижу на скамейке недалеко от Центрального парка. Я проголодалась, устала и хочу сходить в туалет. Но лучше уж сидеть здесь, чем вернуться в Бартоломью. Где угодно лучше, чем в Бартоломью.
За моей спиной раскинулся парк. А передо мной, через улицу – здание, где живет Марджори Милтон.
Я нашла ее адрес в интернете, как и все остальное, что я о ней знаю. Оказывается, в телефонном справочнике можно найти даже богачей.
Еще я выяснила следующее: друзья зовут ее Марджи. Она дочь нефтяного магната и вдова венчурного инвестора. Она вырастила двух сыновей, которые – вот так сюрприз – стали нефтяным магнатом и венчурным инвестором. У нее есть йоркширский терьер по кличке Принцесса Диана. Помимо организации благотворительных вечеров она также делает щедрые пожертвования детским больницам, организациям по защите животных и Нью-Йоркскому историческому обществу.
Однако важнее всего то, что Марджори Милтон живет и здравствует – с 1943 года и по сей день.
Кое-что из этого, включая адрес, я выяснила еще в стенах Бартоломью. Но большую часть информации я узнала, сидя на этой скамейке, коротая время за телефоном.
Я надеюсь, что рано или поздно Марджори выйдет на прогулку с Принцессой Дианой. Согласно статье трехлетней давности из «Вэнити Фэйр» это ее любимое занятие.
И, когда она выйдет, я спрошу ее, почему она переехала из Бартоломью, расположенного всего-то в десяти кварталах отсюда, и почему другие жильцы Бартоломью утверждают, что она скончалась.
Я то и дело проверяю телефон в надежде, что Хлоя или Дилан мне ответят, но тщетно. В конце концов, в половине третьего из дома выходит стройная женщина в коричневых брюках, сизой куртке и с йоркширским терьером на поводке.
Марджори.
Я узнаю ее по фотографиям.
Вскочив на ноги, я перебегаю улицу и подхожу к миссис Милтон, пока Принцесса Диана делает свои дела возле фигурно подстриженного дерева у соседнего дома. Приблизившись, я говорю:
– Прошу прощения.
Марджори оборачивается.
– Да?
– Вы ведь Марджори Милтон?
– Верно. – Принцесса Диана тянет ее за поводок, стремясь пометить следующее дерево. – Мы знакомы?
– Нет, но я живу в Бартоломью.
Марджори оглядывает меня с ног до головы, явно понимая, что я временный жилец, а не постоянный. Я так и не переоделась со вчерашнего дня, и это заметно. Я не приняла душ. Не накрасилась. Только наспех расчесала волосы и почистила зубы, прежде чем устроить засаду у ее двери.
– И почему это должно меня заботить? – спрашивает она.
– Потому что вы тоже там жили, – говорю я. – По крайней мере, так мне сказали.
– Вас ввели в заблуждение.
Она начинает отворачиваться, явно собираясь уйти, но тут я достаю из куртки свернутый номер «Нью-Йоркера». Указываю на ярлык.
– Вам не следовало оставлять свои журналы, если вы хотели, чтобы кто-то в это поверил.
Марджори Милтон смотрит на меня с недовольством.
– Кто вы такая? Что вам нужно?
– Я живу в квартире, которая принадлежала вам. Но мне сказали, что вы умерли, и я хотела бы узнать почему.
