– Когда же вы оставите этот гадкий город и переедете сюда навсегда? – спрашивала Стефана тетка Тереза. – Господину Валерию пригодилась бы ваша помощь.
– Дядя в ней не нуждается, – спокойно отвечал Борович.
Господин Погорецкий очнулся:
– Ты ошибаешься. Нуждаюсь. Очень нуждаюсь в помощи. Но ты не сможешь мне ее оказать. Не сумеешь.
Молодой Бжостовский засмеялся:
– Ну, полагаю, вы шутите. Ведь Стефан на земле вырос, а кроме того, получил хорошее образование, знания…
– Глупости говорите, – отрезал Погорецкий. – Стефан вырос на земле, но она для него воняла, и потому он перебрался на другую почву.
– Он не получил бы образования, – возразил Бжостовский, – если бы остался здесь…
– Все равно не хозяйничал бы. Земля ему воняет, а воняет именно потому, что он получил знания, потому что выучился. Называют это выучкой, но разве это не что-то противоположное? Что же он знает, чему научился? Понимает ли он жизнь? Понимает ли мир? Себя?… Нет. Вы больше об этом знаете и больше понимаете. Вы да я. Мы знаем, что солнце всходит и заходит, что порой дождит и выпадает роса, что живем мы, чтобы пахать, сеять, собирать урожай и снова сеять. Когда уродит, знаем, что Бог дал, когда не уродит – что Бог взял. Знаем, зачем живем, знаем, почему умрем. Мы все знаем, потому что глаза у нас открыты, потому что земля нас учит. Формирует нас на своих условиях: нерушимых, длящихся, вечных. Нет у нас нужды, нет у нас воли рыться в наших истинах. Стоят они над нами, словно лес, а мы средь них живем, не заботясь о равновесии, в чем и находим силу не бега, но существования. А эти знания и образование выкорчевывают из тебя все истины, ставят под сомнения аксиомы, нарушают гармонию мира, наполняют ум хаосом сомнения. И наконец, приводят к тому, что человек сам травится своей ненужностью.
Богна вспомнила, что говорил некогда Борович: «Как знать, не является ли верхом развития человечества абсолютная бесполезность отдельного человека, ненужность его для общества?»
– Открой же мне тайну, дорогой мой Валерий, – отозвался профессор. – В чем же выражается эта полезность? Например, твоя?
– Я никогда не утверждал, что я – воплощение своих взглядов. Но если ты так настаиваешь, то пожалуйста.
– Буду тебе благодарен.
– Тогда, – нахмурился господин Погорецкий, – представь себе полезность, скажем, навоза… Вот моя – в чем-то ей подобна. На мне, на моих условиях или (если хочешь поэтически) на могиле моей вырастет то, что позволит вынести суждение о ценности одной такой жизни. Если ты переживешь меня на пару лет, то и сам увидишь.
Он говорил очень серьезно, а потому никто не засмеялся. Потом он добавил:
– Собственно, Стефан собрал для меня необходимую информацию и привез мне уверенность, что даже в нашем шаблонном правовом устройстве я могу реализовать свои планы.
– Так вы для этого приехали?… – вырвалось у Богны.
Она вздохнула с облегчением. Похоже, подозрения ее оказались глупостью. Это просто женский эгоизм: всегда и все связывать с собственной персоной. К счастью, ее вскрик не заметили, поскольку начал говорить профессор:
– Ты ошибаешься, Валерий. Забываешь об одной вещи: человек – не количественная часть человечества, а общество – не сумма одинаковых единиц. Человек прежде всего является собой, индивидуальностью. Располагает мозгом, а значит, подчинен своему разуму, этому природному феномену, который одновременно является и субъектом, и объектом, неразрывно соединяя два эти элемента, которые, казалось бы, не могут быть сведены к одному. Если ты хочешь в человеческой сущности найти сверхъестественный элемент, то стоит искать именно в этом нелогичном узле. А в том, что этот узел должен пребывать в противоречии с логикой, ты найдешь исходную точку.
– И какой же отсюда вывод?
– Простой. Пищей для разума является познание. Не жажда оставаться в неподвижности или необходимость выживания, как ты говоришь, а необходимость движения, прогресса, открытия новых истин, добывания их из глубин земли, из ткани растений, из атомов и безмерности звезд, наконец, из собственных мыслей. Познание вселенной, познание себя и познание своей роли во вселенной. Тут – источник любого знания, тут скрыт двигатель науки. И как же ты можешь заставить свой разум отказаться от того, чем он является, чем должен стать смысл его существования? Ты говоришь: «Мы живем в безопасности наших истин». Но когда однажды – пусть даже случайно – ты приглядишься к ним поближе, увидишь ложность многих из них.
Господин Валерий сухо рассмеялся.
– Наверняка. Однако ты переоцениваешь способности разума и, поверяя ему роль определителя истин, наперед обрекаешь себя на безумную карусель, на некую кадриль истин, меняющихся с головокружительной скоростью. Дорогой мой, взгляни на это в перспективе истории. Сколько было уже людей безграничной мудрости и что осталось от них нынче?
– Однако они тоже жили в безопасности в тени своих истин.
– Вот именно, – хлопнул себя по колену господин Валерий. – В этом-то все и дело. Не важно, что представляет собой истина, главное то, что мы истиной считаем. Ты ведь не настолько высокомерен, чтобы утверждать, будто наука позволяет нам познать роль человека во вселенной.
– Она дает нам путь…
– Который никуда не ведет. Потому что нет смысла ехать тысячи миль тысячи лет для того, чтобы не сдвинуться с места и оказаться настолько же далеким от истины, как и тот, кто принял ближайшую из них…
К Богне склонился Стефан:
– Как давно я не был в Ивановке. А тут все по-старому. Правда, вижу, что сарай стал каменным.
– Не хотели бы вы пройтись?
– С удовольствием.
Они тихонько поднялись и отправились в сторону фольварка. Жара лишь усилилась, но от леса тянуло прохладными порывами ветра.
– Жаль, что господин Погорецкий не задержит вас надолго, дорогой Стефан, – начала она. – Вам необходимо уезжать?
– Необходимо. Я привез дяде материалы для его проектов.
– Это тайна?
– Нет. Дядя собирается превратить свои богатства в нечто вроде фонда, хочет разделить все на наделы по двадцать гектар и посадить на них селян. Должно выйти нечто своеобразное. Землю нельзя будет продавать, передавать государству или отдавать в залог.
– Ах, вот что? – удивилась Богна. – И что вы на это?
– Что – я?
– Вы ведь ближайший наследник своего дяди.
Борович пожал плечами.
– Я на это не имею влияния.
– Но вы помогаете реализовать этот план, который лишит вас наследства – и наследства огромного!
– Я не помогаю.
– Однако вы специально сюда приехали.
Борович взглянул на нее:
– У меня были… и другие причины.
