– Видеть не могу людей до полудня.
– Может, тетя Хильда откроет, – вкрадчивым голосом предложил Эмброуз. – Погодите-ка, а где же тетя Хильда?
– Она проснулась чуть свет и стала выступать, поэтому я ее убила, – бросила тетя Зельда через плечо и удалилась вверх по лестнице.
Эмброуз откинулся на спинку стула.
– Чудесное у нее настроение. А ты как, сестренка? Готова увидеть, как работают наши чары?
Я все смотрела и смотрела за окно, на свежую могилу. Тетя Зельда то и дело убивает тетю Хильду. Все не так страшно, как кажется. Она хоронит тетю Хильду, а потом тетя Хильда возвращается как новенькая, живая и здоровая. Ничего особенного. Магией можно починить все что угодно.
И все-таки…
– Терпеть не могу, когда она так делает, – прошептала я.
Эмброуз запустил руку мне в волосы. У него все жесты такие – небрежные, мимолетные, пальцы порхают, как бабочки, едва касаются и бегут дальше.
– Понимаю, сестренка, – прошептал он.
Ему тоже это не нравится, но он лишь изредка отпустит шпильку тете Зельде и умолкает, как будто его это совсем не трогает.
Ведьмы и чародеи с их холодными, переменчивыми сердцами.
Ничего страшного, сказала я себе и одернула свитер. Вернусь домой и увижу тетю Хильду у плиты, как обычно. А сейчас посмотрим, чего я добилась при помощи магии.
– Пойду открою. Это Харви.
– А я пойду вниз, развлеку парочку очаровательных покойниц, – заявил Эмброуз. – Клянусь буфетом Темного повелителя, до чего же мне одиноко!
В школе говорят – страшно жить в доме, когда внизу покойницкая. Знали бы они, что это отнюдь не самое страшное в моей семейке.
Я открыла дверь. На веранде стоял Харви. Сегодня его глаза не блуждали. Он смотрел на меня с восторженным обожанием, будто все во мне – от пуговиц на свитере до пряжек на туфлях – сверкало великолепием.
– Сабрина, ты золотая и прелестная, как утренняя заря!
– Гм, спасибо, – ответила я, и Харви просиял, как будто восхищенный звуком моего голоса.
Такое приветствие было для него необычно, но под лучами его теплой улыбки я расслабилась. Иногда Харви бывал задумчив, словно уносился мыслями куда-то далеко, но сегодня просто лучился восторгом, ясным и чистым, как солнечный свет. Ему это очень шло. Вот для этого и нужно использовать магию: чтобы разглаживать мелкие несовершенства мира, делать его лучше.
– Приятно видеть тебя таким радостным, – заметила я. – А то уж волновалась, не случилось ли чего-нибудь.
Я поцеловала его, и он вздохнул прямо мне в рот.
– Все просто прекрасно, – сказал Харви.
* * *
Целый день Харви провожал меня из класса в класс, носил за мной книги и тетради. Как-то раз я попыталась отобрать у него учебник истории, но он вцепился в него обеими руками. И глядел на меня с обожанием. Я ухватилась за книгу посильней и дернула.
– Харви, – вполголоса проговорила я.
– Сабрина, – лучезарно улыбнулся он.
– Пусти.
– Позволь мне сделать это для тебя. – Его огромные ласковые глаза стали еще огромнее и ласковее, чем обычно. – Я хочу делать для тебя все.
– Я тебе очень признательна, – пропыхтела я, – но… все равно… пусти!
Он разжал-таки руки, и после этого я спиной вперед пролетела полкоридора с книгой в руках. И только легкая магия не дала мне врезаться в шкафчики у стены.
За обедом мы с Роз, Сьюзи и Харви сидели за нашим обычным столиком, и Харви одарил своей новой лучезарной улыбкой всю компанию. Остальные испуганно вздрогнули, но порадовались.
– Харви, тебе сегодня получше? – осведомилась Сьюзи.
– Сегодня чудесный, замечательный день, – на полном серьезе сообщил Харви. – Потому что у нас есть Сабрина!
Брови Сьюзи взлетели, как ракеты.
– Надо думать.
Разговор быстро свернул с моей расчудесной персоны на другие темы. Харви продолжал сиять и улыбаться, но это было приятно. Я расслабилась и, когда он пошел относить свой поднос, не подумав брякнула:
– По дороге захвати мне клюквенного морса!
Харви обернулся ко мне, и в его глазах был ужас. Я осмотрелась по сторонам, не понимая, откуда исходит угроза.
– И ты все это время сидишь и умираешь от жажды! Сказала бы раньше. Мне невыносимо думать о твоих страданиях!
– Со мной все хорошо, – заверила я в полной тишине.
– Какая же ты милая, – вздохнул Харви. – Сидишь, как воплощение Терпения на памятнике, и улыбаешься Горю.
– Боже мой! – пролепетала Роз, уткнувшись в бургер с сыром. Кажется, она не столько взывала к Господу, сколько спрашивала его, какая муха укусила Харви.
Я обернулась к Харви и взяла его за руки. Он опустил глаза и с тихим удивлением воззрился на наши сплетенные пальцы.
– Честное слово, я только что захотела пить. Ничего страшного.
Он кивнул, осторожно поднес мою руку к лицу и прижался к ней лбом, закрыв глаза, будто рыцарь, дающий клятву королеве.
– Я охотно принесу тебе морс. Я бы достал луну с неба и принес тебе вместо тарелки, чтобы ты съела с нее обед!
Все выпучили глаза. Харви, сияя, ускакал за морсом. Я не смела даже посмотреть на девчонок. А когда подняла глаза, то увидела, что Сьюзи сидит раскрыв рот, а Роз все так же глядит в тарелку.
– Кажется, он немного рехнулся, – еле слышно выдавила я.
– Он уже давно из-за тебя рехнулся, – ответила Сьюзи. – Тут что-то другое.
Я безуспешно попыталась придумать объяснение и не нашла ничего лучшего, кроме такого:
– По-моему, у него выдалась тяжелая неделя.
– Это точно! – подтвердила Сьюзи.
– А когда в Гриндейле была хоть одна не тяжелая неделя? – осведомилась Роз. – Мне на него смотреть страшно.
В ее голосе слышалась искренняя горечь, и мы со Сьюзи тревожно переглянулись.
– Я бы не стала заходить так далеко, – медленно произнесла Сьюзи.
Роз прикусила губу.
– Простите, – сдавленно проговорила она. – Мне всю ночь снились кошмары, и от этого голова разболелась.
В последнее время ее все чаще и чаще мучили головные боли. Я смешивала для Роз успокоительные чаи, но, наверное, пришло время поговорить с тетей Хильдой о том, чтобы сделать бедняжке полноценное колдовское снадобье. Я бы справилась.
– Отдохни в выходные, а в понедельник я принесу тебе тоника. Станешь как новенькая.
Однако напряженность в голосе Роз никуда не исчезла.
– Я тебе признательна, Сабрина, но со мной все хорошо. И, знаешь, лучше пусть Харви будет рехнувшийся, чем раскисший, как вчера, верно?
