– Доброе утро! Как вы? – спросил Ул.
Кавалерия задиристо взглянула на него, но Ул был так прост и улыбался так счастливо, что все дополнительные смыслы исключались сами собой.
– Лучше всех! Наконец-то сбылась моя мечта! Много гуляю, читаю. То мне казалось, что человечество без меня не проживет, а тут смотрю: живет себе и даже не чешется. Хороший смиряющий момент!
– Да, – признал Ул. – Человечество – оно такое! А зачем вы объявления читаете? Тут же нет ничего интересного!
– Ну почему же ничего? Вот, например – «Баба Валя доставит козье молоко к вам на дом». Почерк старушечий, аккуратный! Заметно, что бабулька писала! – умиленно возразила Кавалерия.
– Угу, – согласился Ул. – Потом немного пофотошопила, отдала в типографию и расклеила по всему Подмосковью. Ровненько так висит, нигде не топорщится, не отвисает. На ПВА так не повесишь. Набитая рука. Наклеили, губочкой разгладили, пузыри убрали – шик!
– Энергичная женщина.
– Не то слово. Я такие объявления и в Наумово видел, и в Кубинке, и в Чехове, и в Электростали. Видимо, эта баба Валя пользуется ведьмарскими дверями… Но, чудо былиин, сколько ж у нее коз? Сдается мне, на вторую тысячу перевалило. Можно звякнуть ради интереса. Зуб даю! Сама баба Валя приехать не сможет и пришлет узбека на «Газели».
Кавалерия перевела очки уже на Ула и посмотрела на него столь же внимательно, как на объявление:
– Ты, конечно, прав, но в другой раз, пожалуйста, оставь свои разоблачения при себе. Я уже представила эту бабульку и даже успела ее полюбить.
– Простите, – сказал Ул.
– Извинения приняты. Но тут и поинтереснее бумажки есть! Уже с нашим уклоном…
И Кавалерия ткнула пальцем в узкую полоску объявления «Потеряна варяжская секира. Нашедшему – вознаграждение».
– Вот! – сказала она. – Объявление, похоже, свежее. Вчера его точно не было. Ты же секиру не отнимал? Значит, опять без Штопочки не обошлось.
– Может, Родион? – предположил Ул.
– Нет, – уверенно сказала Кавалерия. – Если бы Родион с кем-то сцепился, хозяин секиры на другой день объявлений бы не писал. А тут чистое нытье. Видать, Штопочка его бичом пару раз вытянула, а он теперь уверяет себя и других, что не испугался, а просто девушку пожалел… Ты там присматривай за ней! Буйная она!
– Хорошо, – пообещал Ул. – Родиону скажу, чтоб за руку водил. Она только его слушается.
Кавалерия усмехнулась, прекрасно зная, что со Штопочкой все сложно и действительно только за руку ее водить и можно. А так говори ей, не говори – как об стенку горох.
Кавалерия изучила еще пару объявлений и отвернулась от стенда. Ул заметил, что в сторону ШНыра она ни разу не взглянула и вообще поворачивалась так, чтобы даже ведущая к нему дорога ни разу не попала в поле ее зрения. Она сняла очки, выудила из кармана очки-половинки с толстыми линзами, похожими на лупы, и через них посмотрела на Ула.
– Ты ведь ныряешь? – спросила она, всматриваясь в круги под глазами Ула. Круги эти всегда оставались после прохода болота и исчезали не раньше чем через сутки.
Ул осторожно угукнул.
– Ныряй, пока ныряется. Хоть по два нырка в день. Поначалу будет трудно, но потом планка отодвинется. Когда ж еще нырять, как не сейчас? Всякий дар, если его не тренировать, замещается своей наказующей противоположностью. Вот у меня, например, от природы были сильные руки. Но я никогда их особо не тренировала, и они превратились в две жирные колбаски!
Это, конечно, была неправда, или почти неправда, но Кавалерия с задором взглянула на Ула, проверяя, будет он опровергать или нет. Ул знал, что опровергать нельзя. И соглашаться нельзя. Лучше не услышать.
– Влад Ганич очень удивляет последние дни. Очень неплохие закладки приносит с «козырька». И всякий, чудо былиин, раз с таким лицом отдает, словно ему подсунули на рынке тухлый помидор, – сказал Ул.
Кавалерия засмеялась:
– Ну, с Ганичем ничего удивительного. Для него малейшее движение души такой подвиг, что двушка далеко его будет пускать. Ганич – титан духа! Вам это сейчас непонятно, но он действительно титан.
Ул недоверчиво моргнул:
– Да уж, титан! Да у него копейку кому-то дать рука не разожмется!
– На копейку не разожмется, а закладки отдает. А ведь за каждую закладку ведьмари бы его озолотили. А что кривится… Ну пусть себе кривится. Должен же он хоть какую-то компенсацию получить, чтобы всем было ясно, что он не в восторге!
– А Кирилл, Фреда, Лара? Они почему так себе ныряют? – сказал Ул.
– Лара себя жалеет и потому опасается далеко нырять, хотя могла бы. Ей еще не больно, а она уже пугается и назад поворачивает. А Кирилл слишком хитрый. Но ведь и он закладки приносит? А каждый раз, как мы через себя перешагиваем и делаем что-то для другого, мы делаемся на горошинку сильнее. Так что и он на верном пути.
– А Фреда?
Кавалерия куснула дужку очков. Улу показалось: для того, чтобы скрыть улыбку.
– Фреда похожа на меня в молодости. Я такая же была. Если Фреде скажут, что она в чем-то может быть неправа – она не поверит.
– А ныряет почему неважно? Вроде начинала неплохо, а теперь застопорилась.
– Я тоже, видишь, застопорилась… Фреда, как я понимаю ее проблему, не научилась пока никого слушать. А это очень стопорит. Иногда бывает: человек умный, а кашу руками ест. Ему говорят «да возьми ты ложку», а он не верит! – Кавалерия вернула очки на прежнее место и зорко всмотрелась в Ула. – Ну… Чего ты ерзаешь? Что ты хотел рассказать?
– Ничего.
– Неправда! Пошли!
Кавалерия подвела Ула к старой водонапорной башне, и он рассказал ей о ребенке и о летающем маке. Слушая Ула, Кавалерия гладила потрескавшуюся кору старой липы. Липа, разошедшаяся на три отдельных ствола, царствовала над всем маленьким парком.
– Ясно. Ну что вам сказать, папа и мама? Я советовала бы показать мальчика Лехуру, – произнесла Кавалерия, когда Ул перечислил, что ребенок беспокоен, вечно голоден, ест много, но плохо набирает вес.
– И про цветок ему рассказать?
Кавалерия взглянула на Ула с укором:
– А почему нет? Лехур понимает в медицине, в шнырах и в двушке. Можно найти кого-то, кто знает двушку и шныров. Можно кого-то, кто разбирается в медицине. Но на перекрестке этих качеств – только Лехур. Отправляйся-ка в ШНыр, садись на свою Азу и приведи мне пега! Нет, двух пегов: еще одного – для Яры! На свое усмотрение возьми кого-нибудь поспокойнее. Слетаем к Лехуру в Москву. Он, конечно, приехал бы и сам, но вряд ли он погрузит в свою машинку МРТ или рентген.
И Кавалерия достала телефон, собираясь звонить Лехуру.
– Погодите! – остановил ее Ул. – Яра не полетит с младенцем на пеге! Она даже на электричке его не возит! Ей повсюду микробы мерещатся! Максимум она согласится на такси – да и то замучает водителя вопросами, когда он в последний раз пылесосил салон.
