Рине странно было слышать такое:
– Он же жмот!
– Понятия «жмот» не существует! Это не медицинский диагноз! – отрезала Маша. – Просто человек не умеет быть щедрым. Не научили его. Поощряй каждое проявление щедрости – и он тебе скоро каждый день подарки будет делать… Поначалу, конечно, ерунду какую-нибудь, типа прищепок из магазина одной цены, но и это уже движение души… Улыбкой можно поощрять, прикосновением, добрыми словами. Мы же только орем, когда что-то не так. А криков люди почти не боятся. Привыкли уже. Отрицательное подкрепление вообще с людьми не работает. А Ганич дрессируется блестяще! Все уроки усваивает с первого раза и навсегда! Повторять ничего не надо!
– Да он упрямый как осел!
– Упрямый он до тех пор, пока чего-то не понял. Ему систему во всем надо увидеть. Структуру. А когда структуру увидел – тут он как клещ. Мгновенно все схватывает. Это очень, очень перспективный объект с невероятно большим будущим!
* * *
Сразу после нападения шныров на Белдо в Копытово появилось несколько новых постов берсерков. Посты эти, выставленные в ключевых точках Копытово, очень осложнили жизнь всему ШНыру. Очень неудобно, когда даже для обычного похода в магазин нужно собираться отрядом.
Яра замкнулась, редко выходила из дома. Она худела, нервничала, у нее стало меньше молока. Илья не спал, вертелся, хныкал. Яра накручивала себя, плакала и характером так сильно начинала напоминать БаКлу, что Ул даже встретился с ВикСером в его магазине труб.
– Чего ж ты хочешь? Женщины – они тоже живые люди! – сочувственно вздохнул ВикСер. – Переживают… А когда еще и виноватый всегда под рукой – тут оно того… искушение им, конечно, большое поскандалить… Самые сложные годы брака – первые два. Потом со второго по десятый и с десятого по двадцать пятый. Дальше чуть полегче бывает. Главное, чтобы безразличия не появилось.
Тут ВикСер оглядел полки и, желая что-нибудь подарить Улу, вручил ему пластиковый кран – хороший, с длинной рычаговой ручкой и надежным запорным механизмом. ВикСер продавал только то, в чем сам был уверен.
– На, держи! Пригодится для чего-нибудь!
Ул взял кран и сунул его в карман. Когда он вернулся, Кавалерия сидела у них на кухне. На коленях у нее лежала толстая книга в деревянном, обтянутом кожей переплете.
– Вот, все перерыла и нашла про тайник! «И сотвориша за скалами место укромно, и сложиша тамо заклады, и изшед в печали»! – Кавалерия отчеркнула ногтем одну из строк. – В печали! То есть знал, что нельзя, а сделал! Собрал кучу закладок в одном месте!
– Ну, собрал и собрал. Не в наш же мир перенес! – буркнул Ул.
– А неизвестно еще, что хуже! – резко сказала Кавалерия.
– Почему?
– Перемещение сильных закладок внутри двушки вызвало смещение во всех трех мирах: на двушке, в нашем мире и в болоте. Возникли аномалии. Это как мощные магниты таскать! – Кавалерии явно хотелось сердито хлопнуть ладонью по книге, но из уважения к древней летописи она остановила руку в воздухе. – Первошныры, скорее всего, не знали, как карта двушки накладывается на карту нашего мира. География тогда была в зачаточном состоянии. Да и наложение сложное. Есть складки, загибы пространственной ткани – и в каждом таком загибе могут быть сотни километров. А тут еще сильные закладки в одну кучу стащили – еще больше все запуталось.
– А почему Митяй не вернул закладки по прежним местам, если понял, что натворил?
– Не успел. Вскоре он вообще не вернулся с двушки. Гаю же и до Первой гряды было не добраться… Да и сильной деформации миров тогда не было. Видно, не сразу все проявилось.
Ул покосился на летопись:
– Хорошенькая бочка с порохом, чудо былиин!
Кавалерия кивком подтвердила верность сравнения:
– Да, бочка с порохом… Я вот что думаю: мы часто представляем себе Митяя умудренным жизнью седовласым старцем! А он-то был мальчишка! Сколько лет было ему, Сергиусу, Матрене и прочим, когда они основали ШНыр? Подростки же, почти дети! Он и за гряду-то ушел молодым! Потому и закладок он натащил, что ему жалко было с ними расставаться… Я его отлично понимаю!
– А почему Гай и Белдо так уверены, что мы будем искать этот тайник? – спросил Ул.
– Из-за Ильи, – ответила Кавалерия. – Чтобы нормально развиваться, малышу что-то нужно с двушки. Он это и ищет, проникая в тот мир, но ищет хаотично. Что может взять младенец, на несколько секунд провалившийся в Межгрядье? Крыло бабочки, пучок травы… Но если окажется в той точке нашего мира, где в Межгрядье находится тайник Митяя… Кто знает – может, дотянется до чего-то, что ему поможет?
Яра слушала Кавалерию и прижимала к себе ребенка. Илья недовольно кряхтел. Яра успокаивала его, а сама вспоминала влетевший в окно череп. На другой день она похоронила его в лесу, под кустом шиповника, и теперь мысли ее постоянно возвращались к этому месту, засыпанному желтой листвой. Стоило ей подумать о нем – и она ощущала тяжесть этого внешне легкого черепа в своих руках. Это была тяжесть двушки – такая же, какую она порой ощущала в своем внешне невесомом и очень худеньком сыне.
– Мы уедем. Спрячемся! Я не могу тут сидеть и… Я уже ненавижу этот дом, Копытово ненавижу… Даже детской кроватки боюсь: вдруг положу – а это эльб… – голос у Яры задрожал, возвышаясь. Она словно взбегала по ступенькам с горой посуды в руках. Сейчас взбежит на самый верх – и…
– Да-да, мы едем, – поспешно сказал Ул. Он знал, что Яре нельзя позволять подниматься по этим ступенькам. – Калерия Валерьевна нашла Боброка. Он в Улан-Удэ…
– Но ведь и Межгрядье где-то в тех краях! Белдо сказал, что тайник Митяя у Байкала!
Кавалерия непонятно улыбнулась.
– Да, – подтвердила она. – И это наводит Боброка на целый ряд мыслей. Но об этом позже.
– А кто едет? – спросила Яра.
– Все едут! – сказала Кавалерия. – Мы слишком часто разлучались. Теперь я точно вижу, что во всех случаях жизни нужно быть вместе. Это единственная форма выживания.
– А в ШНыре кто останется? – спросила Яра.
Кавалерия начала водить пальцем по воздуху, передвигая костяшки невидимых счетов.
– Все новички… А еще Вовчик, Окса, Надя, Гоша, Вадюша, возможно, еще кто-то. Ну и конечно, Алису оставим присматривать за закладкой и лабиринтом. И еще Афанасий. Ему нельзя сейчас бросать Гулю.
Ул кивнул. Он знал, что Афанасий необходим Гуле, чтобы пилить его, плакать, любить, обвинять, прощать, всем для него жертвовать – и тут же проклинать. В общем, непростая у Афанасия была жизненная роль, но Афанасий понимал, что если он перестанет служить для Гули постоянным плечом (а заодно носовым платком, принцем, целью жизни и так далее), она опять подсадит себе личинку эля. Дионисий Тигранович всегда тут как тут – добрый, поэтический, воздушный, ахающий, всегда на все готовый, всегда «чаечек», всегда «печеньки», всегда рядом милые, сияющие улыбками Младочка и Владочка. Только дай слабину – мигом заговорит, подавит волю – и все, готово. У ведьмарей это теперь на потоке – новый осколок закладки мгновенно доставляет личинок из болота. Фирма «Эльбы, Дионисий и Гай» переведет ваше счастье в круглосуточный режим! Вечность гарантирована, похороны за счет фирмы!
