— Нет, Костенька, — услышал Илларион надтреснутый старческий тенорок, — это я не люблю, не умею я этого. В наше время в рулетку не играли. Вот если бы шашки…
Костенька, которому на вид было лет пятьдесят с хвостиком, убрал в карман стопку фишек, которые пытался предложить классику, и растерянно огляделся, пытаясь, видимо, сообразить, где можно раздобыть шашки. Патриарх детской литературы взирал на него снизу вверх с самым требовательным видом. Иллариону показалось, что старик просто развлекается на свой манер — о маразме Забродову думать не хотелось.
За стойкой бара сноровисто орудовала Алла Петровна. Красивые сильные руки так и порхали над рядами стаканов и бутылок, и Илларион невольно залюбовался — ему всегда нравилось наблюдать, как работают настоящие профессионалы. Словно почувствовав его взгляд, Алла Петровна посмотрела на соседа и приветливо улыбнулась, сделав приглашающее движение горлышком бутылки, которую держала в руке. Илларион кивнул и пробрался к стойке.
— Здравствуйте, — сказал он, усаживаясь на освободившийся табурет. Извините, я немного опоздал.
— Пустое, — сверкнув белозубой улыбкой, ответила Алла Петровна. Ничего интересного вы не пропустили. Выпьете чего-нибудь?
— От пары капель хорошего коньяка не откажусь.
Это Старков раздает автографы?
— Старков. А вон там, видите? Ну, вон тот старичок, которому шашки принесли… Знаете, кто это?
— Знаю. Я, по серости своей, думал, что его уже лет тридцать, как на свете нет. Интересно, где это они шашки раздобыли?
— Ума не приложу, честное слово. А вон, смотрите, кто пришел!
Потягивая коньяк, который действительно оказался отменным, Илларион обернулся и увидел ведущего популярного телешоу. Он не сразу узнал всеобщего любимца: на лице звезды не было привычной располагающей улыбки. Без грима оно казалось усталым и сильно постаревшим. Народный любимец что-то тихо, но очень резко выговаривал стоявшему рядом с ним молодому человеку.
Молодой человек кивал, ежесекундно меняясь в лице то краснея, то бледнея. Илларион отвернулся.
Допив коньяк, он поблагодарил Аллу Петровну, поставил бокал на стойку и неторопливо двинулся к столику, на котором еще оставалось несколько экземпляров.
Старков уже встал из-за стола и теперь беседовал с кем-то в сторонке. Голос у него был звучный, как у оперного певца, но слов разобрать было нельзя из-за стоявшего в зале шума.
Илларион взял одну из лежавших на зеленом сукне книг в твердой глянцевой обложке. Название было оттиснуто золотом, а ниже красовалось изображение человека в камуфляже, который, припав на одно колено на фоне черного дыма с оранжевыми языками пламени, целился куда-то из американской снайперской винтовки Лицо стрелка было разрисовано черными полосами, а все металлические части винтовки в строгом соответствии с суровой правдой жизни скрывались под туго наверченными на них тряпками цвета хаки, чтобы не отсвечивали.
Илларион перевернул книгу. На последней странице обложки он обнаружил фотографию Старкова, на которой тот выглядел лет на десять моложе, и аннотацию, из которой следовало, что Игорь Старков знает то, чего знать не должен, если не является, как минимум, полковником ФСБ. Илларион поднял брови, выражая вежливое сомнение, до которого, впрочем, здесь никому не было дела. Ну-ну, подумал он, посмотрим. Аннотация — дело тонкое, особенно в наше время. Кто же верит рекламе.
Может быть, книга действительно неплохая, а вся эта мишура — просто дань времени и конъюнктуре? Сейчас ведь сплошь и рядом даже книги вполне серьезных авторов запихивают в такие обложки, что, если бы не читал их раньше, в руки бы не взял, постеснялся…
Он открыл книгу и первым делом просмотрел оглавление. Заглавия выглядели интригующе: «История спецназа», «Стратегия и тактика», «Война в пирамидах» — гм, ого! — «Операции на море», «Взорванные острова»… Интересно, подумал Илларион, что же это за острова такие? Не припоминаю…
Он отыскал заинтересовавшую его главу об островах и наискосок пробежал глазами первую страницу.
То, что он прочел, окончательно испортило настроение.
Дурацкий смокинг жал подмышками, в зале было жарко, в воздухе слоями плавал табачный дым, а книга, которую он держал в руках, оказалась, как и следовало ожидать, обыкновенной пустышкой, рассчитанной на дурака однодневкой, а попросту говоря — беззастенчивой халтурой.
Илларион вздохнул. «Может быть, я ошибся? — подумал он. — Просто открыл книгу на неудачном месте. Надо попробовать еще. Ну-ка, что у него там про Сирию?»
Он нашел «Войну в пирамидах». Черт, то же самое… Надо уходить, решил Илларион. Проваливать восвояси, пока я ему что-нибудь не сказал. Нет, но каков наглец! Ведь ничего же не знает. Начитался «Зарубежного военного обозрения» и решил, что этого хватит. Документалист, мать твою…
Кто-то тронул его за рукав.
— Надписать вам экземпляр? — раздался над ухом оперный баритон Старкова.
«Не успел, — подумал Илларион. — Вот черт, не успел. Придется взять экземпляр и вежливо поблагодарить. Не стоит портить человеку праздник, да и демонстрировать свои познания, честно говоря, не стоит.
Бог с ним, пусть живет. В конце концов, от меня же не убудет. А книженцию эту можно будет выбросить, а еще лучше — свезти Пигулевскому. Он ее продаст какому-нибудь балбесу по бешеной цене — все-таки с автографом…»
Он обернулся. Вблизи Старков выглядел еще старше. Под глазами набрякли нездоровые мешки, в уже начавших редеть волосах серебрилась седина, глаза под полуопущенными веками показались Иллариону мутноватыми, а выражение лица было снисходительным, как у спустившегося с Олимпа небожителя, «Не заводиться», — напомнил себе Илларион.
— Давайте, давайте, не стесняйтесь, — протягивая руку к книге, продолжал Старков.
— Благодарю вас, — вежливо сказал Илларион и неожиданно для себя закончил:
— Не стоит.
Рука Старкова замерла на полпути и медленно опустилась. Так же медленно снисходительность на его лице сменилась выражением удивления. «Да какого дьявола, — подумал Илларион. — Сам напросился. Он же не испытывал душевных мук, выпуская в свет эту белиберду стотысячным тиражом!»
— Почему не стоит, позвольте узнать? — с плохо скрытым пренебрежением поинтересовался литератор.
— Просто потому, что эта книга мне не нужна, негромко ответил Илларион, стараясь не привлекать внимания.
— Зачем же вы тогда пришли? — спросил Старков.
От него сильно пахло коньяком, и Илларион пожалел, что все-таки не выдержал и ввязался в спор.
— Из любопытства, — признался он. — Меня заинтриговало название.
— А содержание, значит, не заинтриговало?
— Мне не хотелось бы это обсуждать. По крайней мере, здесь и сейчас.
