Он ощутил, как его щеки заливает горячий румянец – смущение, гнев, сдерживаемое желание посылали кровь ему в лицо.
– Не лезь.
– Именно это я и хотела сказать. – Она продолжала пристально смотреть на него.
Роберто отвернулся. Он чувствовал себя униженным и хотел ответить ей тем же.
Он вновь поглядел на Трини.
– Ревнуешь?
Он хотел уязвить, и у него даже получилось: он ранил ее и достиг цели. Лицо Трини вытянулось, слегка, почти незаметно, скорее от разочарования, чем от уязвленной гордости.
Ее первый и единственный брак распался лет десять назад, и сам факт, что она вообще вышла за кого-то замуж, был весьма примечателен. Произошел разрыв вовсе не из-за постоянных разъездов и неизбежной секретности, а потому, что Трини не испытывала особой любви к человеческим индивидам. Правда, с людьми все было нормально: просто ей самой не нравилось смотреть на них или их слушать.
Одна она была уже десять лет, что ее вполне устраивало.
В глубине души она считала внезапную тягу к Роберто химической реакцией гормонов на его преувеличенно привлекательную внешность. Он нравился ей, она любила работать с ним, уважала его профессионализм, то, что он всегда был не против почесать языком, но романтических чувств она к нему не испытывала. Ни в коей мере. Он – ее напарник. Ее потрясающе красивый напарник. Ведь люди, которые не любят сладкое, могут порой восхититься куском шоколадного торта, верно? Именно для этого такие вещи и созданы: им полагается выглядеть заманчиво. Вот и Роберто был таким. И он выглядел именно так, как нужно.
Все это Трини решила для себя уже давно, раз и навсегда.
Но в восемьдесят третьем году она попала в автомобильную аварию, сломав две кости в районе поясницы – исключительно болезненная травма, приведшая к тому, что она подсела на болеутоляющие, которые щедро прописал ей штатный врач на базе. Ей очень нравилось, как они действовали во время ее сна: она принимала таблетку за час до того, как лечь в постель, и уносилась в головокружительные опиатовые грезы, где не чувствовала никакого недомогания. Кроме того, она знала, что ничто в мире уже не причинит ей боль, сейчас или впредь. Где еще в жизни мы можем получить такую уверенность?
Зависимость крепчала. Она продолжалась примерно полгода, и догадался об этом только Роберто. Сначала он ругался с ней. Потом потратил много энергии и сил, чтобы помочь Трини очиститься. Она настояла, чтобы больше в ее состояние никто не вмешивался, и Диаз решил попробовать.
Вскоре, во время одной из самых беспокойных, потных и бессонных ночей у Трини началась паника. Тогда Роберто забрался в ее кровать, держа ее за руки, чтобы помочь пройти через ломку. В какой-то момент Трини взглянула на него, сказала, что всегда была влюблена в него и всегда будет, и потянулась, чтобы поцеловать. Он отстранился, приказал ей заткнуться и постараться заснуть.
Ничего другого не оставалось.
Они проспали вместе в одной простели, и ничего не произошло. Энни он никогда ничего не рассказывал. Они с Трини тоже между собой никогда это не обсуждали.
До той самой минуты, когда он захотел ранить ее.
Что и сделал.
На другом конце самолета дверь туалета открылась. Раздалось легкое «щелк».
Геро пошла по проходу.
Трини повернулась на другой бок и, ссутулившись в кресле, попыталась задремать.
Роберто приник к иллюминатору, запихнул между ним и спинкой сиденья подушку, натянул одеяло до подбородка и притворился, что спит.
Так они и летели в Австралию, неся уже значительно больший груз, чем в ту секунду, когда самолет взлетал.
3
Костюмы биозащиты оказались чертовски неудобными, а хуже всего, по мнению Трини, было то, что некуда оказалось пристроить пистолет. Поэтому ей оставалось нести свой Sig Sauer P320 в руке, помахивая им у бедра, и беззвучно, одними губами, ругаться за стеклом маски.
Геро посмотрела на нее, по-прежнему удивляясь этим воякам и их неопытности в деле, которое им поручили. Она нажала пару кнопок сбоку на шлеме, и ее голос резко прозвучал в наушниках Трини:
– Пожалуйста, включите радио.
Женщина, пошарив на шлеме, нашла нужную кнопку.
– Разве здесь нет карманов?
Не дойдя до Кивиркурры, они установили костюмы на максимальный уровень защиты с собственной системой подачи кислорода. На ногах были тяжелые ботинки со стальными мысками и стойкие к химическим веществам перчатки. И, да, тут не имелось карманов, которые могли помешать цели данного неуклюжего наряда и предоставить укромный уголок для бог знает чего, что могло отправиться домой вместе с тобой.
Геро решила, что простое «нет» вполне удовлетворит ворчливый вопрос Романо. После приземления Трини быстрыми затяжками выкурила три сигареты подряд – при том, что в течение полета не расставалась с «Никоретте» и с полосками никотинового пластыря, а в костюм была затянута теснее, чем если бы умудрилась запихнуть себя в огромный мяч для гольфа. Лучше держаться от нее подальше, справедливо решила Геро.
Роберто обернулся и посмотрел на бескрайнюю пустыню, которую они пересекали. Их джип поднял плотный шлейф пыли, и попутный ветер нес ее вперед, что означало песчаную бурю на протяжении по меньшей мере двухсот километров.
– Лучше начать прямо сейчас, пока еще хоть что-то видно, – буркнул он.
Машина развернулась и поехала в сторону поселения. Припарковались они в километре от окраины. В костюмах передвигаться получалось плохо, но они как-то продвигались и даже различали усеивающие горизонт мелкие точки построек. Кивиркурра оказалась скоплением дюжины одноэтажных коттеджей, некрашенных, с разноцветными заплатками из старых досок и фанеры, отданных жителям комиссией по переселению. Какая-то особая планировка в глаза не бросалась – нечто вроде главной улицы с домами по обе стороны и несколько пристроек чуть поодаль, вероятно, для «опоздавших», пожелавших квартировать поодаль от соседей.
Чемодан стал первой странной вещью, которую они заметили, не дойдя до городка метров пятьдесят. Он лежал на середине дороги, закрытый, словно терпеливо ожидая поездки в аэропорт. Вокруг него ничего и никого не было.
Все трое переглянулись и приблизились к нему. Встав вокруг, уставились на чемодан. Можно было подумать, они надеялись, что он расскажет им свою историю. Ничего подобного.
Трини двинулась вперед, держа перед собой пистолет.
Добравшись до первого коттеджа и обойдя его, они увидели, что у него три стены вместо положенных четырех, как будто специально для циркуляции воздуха в крайне засушливом австралийском климате. Они заглянули внутрь, уподобившись детям, которые изучают кукольный домик. Там обнаружились отдельные зоны: кухня, спальня, туалет (с дверью), вторая маленькая спаленка в самом дальнем конце. На кухне был стол с едой, над ней кружили мухи.
