Конец цикла».
Просто гений программирования в нескольких строчках решил тяжелую задачу определения первоочередных вражеских намерений! На деле же получилось еще лучше.
Хотя при приближении танка мало кто из противников улыбался. Больше хмурились, грозно сверкали очами или тряслись от страха. Крыс с Прохором в ожидании стрельбы, от нетерпения даже сетовали:
— Когда ж вы уже улыбнете свои улыбаторы!
При этом предусмотрительно, как велел Генерал, гашеток лишний раз не касались, экономя снаряды. Но как только танк проезжал мимо противника, у тех радости были полные штаны. Умные и зоркие оптические сканеры танка тут же распознавали улыбку на лицах торжествующих врагов. Открывали огонь, поражая весельчаков даже за сверхпрочным укрытием. Защитники так и не поняли, кто их отправлял на респаун.
Зато Прохор и Крыс, с глубокомысленным серьезным видом суетились возле пультов управления огнем инопланетного оружия, при этом напоминая двух прославленных героев революции из анекдотов:
— Прохор! Прицел!
— Семнадцать точка четыре.
— Не понял! Что семнадцать точка четыре?
— А что прицел?
Конечно же, без таких «высококлассных специалистов» можно было бы и обойтись. Но генералу они напоминали о тех днях счастья, когда Анастасия находилась рядом. И он спокойно, и даже с юмором относился к их вечным перебранкам и соперничеству, в стойком желании выслужится перед начальством, и занять более высокое положение.
Когда бортовой искин доложил об окончании сражения за деревню, Алекс остановил «Нахала» на площади возле штаба и вышел наружу, оставив двух ветеранов в очередной раз выяснять, кто из них за старшего несет охранную вахту.
Вокруг царила страшная картина разгрома. Окровавленные труппы обеих фракций подчеркивали, что победа далась высокой ценой. Однако цель, известная только Звездному генералу, достигнута. Он вошел в полуразрушенный штаб. В помещении его уже поджидал, виляя хвостом, радостный Аф.
— Ну, здравствуй, бродяга! Да, я знаю, что она уехала в Замок и не взяла тебя с собой! Ей ничего там не грозит. У нее настроен доступ через охранную систему. Показывай, где прячется Приор, пора с ним разобраться, — похлопал Алекс льстящего к ногам пса.
Генерал буднично достал огромный меч и пошел за псом по коридору. Последнюю дверь он выбил ногой и бросился в атаку. Но комната КП встретила его тишиной, там никого не было, лишь один труп лежал рядом с сейфом.
Алекс склонился над ним, пристально изучая показания сканера. В процессе исследования, маскировка, установленная на останки персонажа, сошла на «нет».
— Это не он, Аф!
— Агрр! Аф-аф!
— Что, значит, Приор отсюда не выходил? Ты его упустил! — потрепав оконфузившего четвероногого помощника, Генерал выпрямился и подошел к карте. — Эх, я тоже сплоховал. Надо было еще немного задержаться и поглядеть их отбытие через эту карту.
Аф заскулил и с приглашающей настойчивостью заскребся в зеленую дверь сейфа.
— Ты считаешь, что там… — Алекс жестом показал псу отойти в сторону, и быстрым движением протонного меча срезал дверь.
Глава 28
Май 1238 года, окрестности Малого Китежа, военный лагерь войска Бурундая.
Одна из возможных альтернативных реальностей.
— Я не собираюсь отдавать ему мою наложницу! — проворчал на татарском Бурундай. — Ее место в моем шатре. Ублажать меня, пока не надоест. Она никогда не снимет с себя ошейник рабыни.
— Да будет так, пресветлый баскак, она никуда не выйдет из твоего шатра. Но этому презренному червю для дела нужно пообещать ее вернуть. А после, как захватим город, ты самолично его обезглавишь, — ответил на том же наречии Кирилл, чтобы пленные не догадались об обмане.
Дождавшись кивка от напыщенного шубаша, монах обратился к Кутерьме.
— Великий военачальник Бурундай подтвердил свое согласие отпустить вас после захвата города. Теперь укажешь путь?
— Укажу.
— Дайте коня нашему провожатому, теперь он наш главный вожья, исполнять все его знамения. Выступаем утром после разграбления Малого Китежа.
***
Быстро расправиться с городом не получилось, татары штурмовали его с рассвета и до полудни. Защитники бились отчаянно, понимая, что пощады не будет никому. Но, не смотря на сопротивление, Малый Китеж пал. Уезжая с пепелища, наполненного труппами соплеменников, на сердце Григория было неспокойно. Его терзали сомнения о правильности выбранного им пути. Стоило ли ради одной любушки жертвовать тысячами жизней? А сколькими еще предстоит пожертвовать?
От одной этой мысли его бросало в дрожь, как с похмелья. Сворачивать же поздно и страшно. Хоть ему, как важному человеку и предоставили все необходимое — полный рацион, включая лучшие ромейские вина, но уже почему-то ничего не хотелось, особенно пить.
До Великого Китежа путь был не длинным — чуть более ста верст, но лежал через топи болот и трудно проходимые чащи леса. Не зная дороги, путник мог легко заблудиться или утонуть в трясине, либо быть растерзанным дикими зверями, которые обозначили свое присутствие сразу же во время первой ночевки, нисколько не боясь ни людей, ни огня.
Казалось, будто лагерь окружает всякая потусторонняя нечисть, готовая разорвать и поглотить тебя, как только ты отойдешь в сторону от света костра. Утром, действительно, недосчитались нескольких человек и пары десятков лошадей.
За всю дорогу Кутерьма видел свою суженную лишь раз, когда она шла с кувшином за водой. К ее ошейнику привязана длинная веревка. Чувствуя, что татарам нельзя доверять, он решил во время последней ночной остановки перед подходом к Китежу, выкрасть девушку и отвести ее в город. Заодно предупредить жителей о приходе орды.
Ведая, что за ним поставлен наблюдать один из воинов, Гришка притворился спящим, и, когда соглядатай отвлекся, устраиваясь на ночлег, быстро подкрался и перерезал тому горло. Затем, сидя в кустах, неподалеку от главного шатра дождался, когда Ладомила вышла за водой. Внезапно появившись, он заткнул ей рот рукой, чтобы не поднимать шума, рассек рабскую веревку и усадил на коня. Они вместе незаметно покинули становище.
В этот момент, в палатке Кирилла материализовалась проекция ярко-белого, светящегося изнутри крылатого существа, немного напоминающего человека, но значительно рельефнее и крупнее телом.
— Вставайте, Верховный Владыка небесных пространств Микаэль, как мы и предполагали, наш предатель улизнул из лагеря, прихватив с собой свою ненаглядную.
Человеческое лицо монаха трансформировалось в лицо похожее на пришедшего своей белизной и внутренним светом, но с более властным и надменным ворожением мимики.
