— Здравы будьте, путники, мне отрадно видеть у себя двух истинных приверженцев Родноверы. Располагайтесь со всеми удобствами, мой дом — ваш дом! По какой же надобности, вы, рискуя своими жизнями, оставили свои мирские дела и устремились ко мне?
— Здрав будь, Великий Волхв всея Самарии! А прибыли мы, значится, вот по какому делу… Просим тебя растолковать нам одно чудо, — бабка рукой показала на нас с Кариной.
— Да, святой старче! В них вселился дух самого Святого Перуна! — Митрич не удержался, что бы первым сообщить эту радостную новость, но словил укоризненный взгляд Лукерьи.
Волхв скептически посмотрел на нас, затем на бабку с парнем. Думая, как бы помягче им ответить, чтобы не обидеть. Но тут жена снова забыла о моем наказе — без разрешения не разговаривать. К сожалению, женщины в любом обличье (а козлиное усиливает эффект еще больше) никогда не исполняют его как следует. Долгое молчание их, видимо, очень тяготит.
— Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты, где тут ванная у вас…
На этом месте я успел вовремя среагировать, и толкнул копытом в бок супруги, чтобы не усугублять шок от говорящего козла вдобавок пошлыми оскорблениями. Она, как нИ в чем не бывало продолжила:
— А то мы с дороги немного поистрепались и испачкались. Видишь ли, грязь из-под гусениц нашей развалюхи летела в кузов, прямо нам на морды. Надо бы помыться, привести себя в порядок. Ну, ты понимаешь, о чем я?
— Вы, что? Решили подшутить надомной? Не стоило так делать! Своей выходкой со чревовещанием Вы осквернили святое место! — вдруг вскипел Волхв, для которого эта реплика моей жены стала последней каплей терпения.
— Что Вы, что Вы святой старче! Мы и не смели себе подобное позволять! — в один голос воскликнули испуганные прихожане.
— Это все он. Козел со своей женой козой Машкой! Сам по себе разговаривает дюже умные вещи! А еще он разбирается в технике, — Митрич обвиняющее указал на нас толстой сосиской, заменяющей указательный палец.
Старик снова удивленно и недоверчиво уставился на нас. На этот раз я взял управление голосом супруги в свои парнокопытные руки, предварительно сделав ей очередной сто первый устный выговор.
— Не стоит обижать недоверием этих двух приличных людей. Благодаря им, я сейчас стою тут, а не перевариваюсь в желудке у неверных пепенцев.
— Но такое не может быть! — Волхв с подозрением покосился на наших провожатых, но продолжил.
— Если ты действительно говорящий козел, то, значит, древнее предание сбылось! Ему все же удалось правильно совершить обряд!
— Вы говорите про шайтаниста Омара Кхуяна?
— Да, это очень великий ученый, всегда сочувствовавший нашему освободительному движению. Последний раз, когда мы с ним виделись, он поделился со мной тайной, что нашел некий артефакт, связанный с древней легендой о возвращении Перуна. Видимо, благословенный мной Омар совершил чудо!
— А почему его называют по телевизору шайтанистом? Ведь шайтан — это же дьявол?
— Для пепенцев, наши боги Родноверы сродни с их черным шайтаном и другими адскими созданиями. Жители федерации в своем фундаментальном спиритизме более никого не признают кроме своего Святого Гогу-Магога, считая остальное ересью и от нечистого. Они на корню сжигают все проявления нашей религии, если это хотя бы отдаленно напоминает божественное капище. И арестовывают последователей Родноверы, проводящих на нем обряды. Эти жесткие меры специально направлены на искоренение нашей религии и недопущения возвращения на землю Великого Перуна, заступника и защитника.
— Видимо, меня давно не было на земле, и я практически ничего не помню. Ты бы мог поведать мне обо всех событиях, произошедших в мое отсутствие?
— Конечно, я расскажу обо всем, но давайте сначала пройдем в трапезную и неспешно обсудим все за кувшином хорошего хлебного кваса.
После умывания в передовом по тем временам санузле, дед проводил гостей в другое просторное помещение, где уже был накрыт стол по всем канонам русской кухни.
Я не буду приводить тут перечень всех предложенных разносолов, чтобы никого не вводить в искушение и замешательство. И продолжу рассказ сразу после того, как наша дружная компания утолит голод. Упомяну лишь, что мы с женой тоже гордо сидели со всеми вместе за столом и ели из тарелок. Правда, без использования столовых приборов, копыта, увы, к этому не приспособлены. Но, чуть позже, как появится свободное время, все же закажу местным умельцам насадки-накопытники в виде ложки и вилки. Горячие щи хлебать напрямую губами, знаете ли, неприлично, неудобно и болезненно.
— Скажи, о великий дух, почему эта коза все время тебя перебивает своим блеяньем? Может, нам ее убрать в хлев?
— Я составляю с этой козой одно целое! Вам простым смертным этого не понять. Во избежание больших бед мы должны всегда находиться вместе. А на ее блеяние не обращайте внимания, просто она одновременно транслирует мою речь на языке животных.
— О, Великий! Мы преклоняемся пред тобой, и готовы тебе служить в твоей благородной миссии.
— Так, что же тут произошло, пока меня не было?
— Четыре тысячи лет назад на этом самом месте была бескрайняя плодородная равнина, на которой жило доброе и сильное племя, под названием Раша. Мы, по сути, являемся их далекими потомками. Народ Раши, как говорится в немногочисленных рукописях их современника и летописца, Форбса, в основном подразделялся на несколько мирных социальных групп, в том числе: строители планов, финансовых пирамид и коммунизмов; пахари, которые пахали без отдыху, с зари до зари добывая водку, огурцы, епатеку, и другую закуску; а также земледельцы (ударение на последнем слоге), добывавшие из недр богатой минералами земли нашей — аренду, нефть, газ и уголь, чем по-братски с удовольствием делились с соседними странами.
— Интересное видение на аферистов, трудяг и олигархов.
— К западу от нас, например, жили в постоянных войнах жадные и загребущие племена — Хохлынские салохваты. Но, не смотря на скверный характер этих иродов, нежелание работать на генетическом уровне и дурные намерения силой отбирать у соседей все необходимое для жизни, наши предки старались их не замечать, так как угрозы они нам не представляли из-за своего низкого военного развития. Летописи гласят: соседи, частенько отведав наших гостинцев, успокаивались и приходили к границе меняться. Предлагая в обмен на наши товары самое дорогое, что у них было, и единственное, что производилось в Хохлынии — наркотические соленые шматочки, из дожившего до нынешних дней древнего животного с электророзеткой на морде — порося. Причем наркотиком это считалось только дома у производителя, заставляя жителей племени после его употребления высоко подпрыгивать от радости. Салохваты моментально подсаживались на этот продукт сельхозиндустрии, называя его ласково «цегарноесило». И, чтобы отличать себе подобных от эмигрантов и путешественников, кроме радостных скачков мужчины налысо выбривали голову, оставляя только пышный ирокез посредине черепа. А женщины, наоборот отращивали длинные волосы, и туго заплетали косу в большой бублик на макушке. Придание же любым иностранцем своим волосам подобной прически приравнивалось к официальному получению им гражданства с последующей почетной мобилизацией в действующую армию. В состоянии наркотической эйфории Хохлинские добровольные батальоны были готовы броситься на любого, кто, по их мнению плохо скачет под действием шматочков.
