Теперь бежать за пульт турели не имело смысла, экипаж остался только в рубке, возможно, там пригодится моя помощь.
— Командующий, здесь Кусака-2, задача выполнена, вектор для прыжка расчищен.
— Кусака-1, доложите обстановку!
— Генерал, это Кусака-2, я вижу фрагменты корпуса его истребителя, он погиб…
— Принял, Лейтенант, Клан не забудет его. Держитесь рядом. Пристыкуетесь перед прыжком.
Я почти добралась до верхнего кормового яруса, меня разделял от рубки один коридор, как снова корпус встряхнул мощный удар.
— Повреждение носовой части, задет нуль-реактор, аварийный сброс разгонной энергии. Прыжок невозможен, до восстановления шины-соединения с двигателями.
— Энергию на главный калибр, цель — впереди идущий Охотник. Залп!
Слегка мигнуло освещение, и я вбежала в главное помещение корабля. Алекс в боевом скафандре с закрытым шлемом сидел спиной ко мне на автоматическом эвакуационном ложементе за голографическим пультом. Все оборудование вокруг искрило, осыпая пол яркими звездочками, из него поднимался дымок.
Вокруг головы Командующего светились несколько экранов, один из которых подернут рябью. На втором отчетливо было видно, как заряд главного калибра крейсера попал в противника, пробил щиты и броню. По началу, казалось, что повреждения несущественные, но в следующий момент Охотник вспыхнул яркой звездой, засветив взрывом ненадолго экран.
Я осмотрелась, в рубке на соседних исковерканных эвакуационных ложементах лежали убитыми пилот и штурман.
— Эскадренный носитель выпустил серию торпед!
— Кусака-2, защищайте корабль до завершения перезарядки!
— Будет исполнено, Генерал! Черный эскадрон не подведет Вас!
— Энергию на двигатели, полный ход.
Алекс повернул голову и увидел меня.
— Почему ты до сих пор не в Кусаке-3?
— Генерал, вы не заметили, что его уже нет? И я выжила, только потому, что кто-то забыл обратно включить пси-мотиватор. А все остальное на мой барьер не действует.
— Хорошо, займись восстановлением энергии…
— Истребитель-2 уничтожен прямым попаданием снаряда.
— Клан не забудет Ваш подвиг! Мы отомстим за Вас! — понурившись, но торжественно произнес Алекс слова, которые по традиции требовалось произносить над павшими товарищами.
— К кораблю прорвалась одна торпеда, до попадания — пять… четыре… три… два… одна.
Взрыв в рубке оглушил меня на некоторое время. Когда я очнулась, то увидела, что раненый Алекс отбивался от атаки новой волны торпед с помощью оставшейся зенитной турели малого калибра. «Хащь» был быстрым крейсером и даже при значительных повреждениях он заметно вырвался вперед от преследователей. Однако вдогонку ему прилетел выстрел из главного калибра вражеского Охотника. Новый взрыв расколол двигательную установку, и корабль перестал ускоряться, идя вперед по инерции.
С трудом, но Алекс поднялся и подошел ко мне.
— Искин, включение протокола: Срочная эвакуация экипажа. Занять индивидуальные спасательные капсулы!
— Принято к исполнению.
Затем посмотрел мне в глаза и указал целой рукой на эвакуационный ложемент.
— Немедленно, занимай его и уходи! Ты не доберешься до своей капсулы!
— К кораблю прорвалась две торпеды, до попадания первой — пять… четыре…
Я, умоляя, бросилась к нему на шею:
— Нет, пойдем со мной, ты же не успеешь спастись!
— Исполняй приказ немедленно!
Я отрицательно мотаю головой, вцепляюсь в него, пытаясь увести за собой.
— Ты же знаешь, принуждение на меня не действует!
— Три… два…
Он бьет меня наотмашь, и я падаю на ложемент.
— Один.
Осколки снаряда прошивают то место, где раньше находилась я, и один из них пробивает насквозь Командующего, застревая в броннике. Он падает на меня без сознания.
— Командер, по протоколу, в отсутствие старшего офицера, Вы возглавляете крейсер. Генерал Алекс находится в критическом предсмертном состоянии, телеметрия скафандра сообщает о необратимых изменения его бионосителя. Докладываю последние данные о статусе повреждений корабля:
Запас прочности составляет 3 %.
Потеря атмосферы составила 99 %, ее запасы оцениваются в размере 1 %.
Экипаж полностью выведен из строя, кроме Командера Генезис.
Осталась одна исправная эвакуационная капсула в рубке.
До попадания следующей торпеды тридцать секунд, защита больше не работает, срочно приступить к эвакуации через исправную спасательную капсулу Командующего.
Я подняла с пола ставшего мне за эти прожитые совместные годы на флоте самого близкого человека. Сервомоторы моего гермокостюма напряженно загудели под тяжестью его десантного бронескафандра модели «Покоритель». Со второй попытки, удалось все-таки его уложить на ложемент. Затем, напрягая все внутренние силы устройства экзоскелета, выдернула осколок из тела Генерала. Умный скаф сразу же залатал внешнее отверстие. Отцепив от предплечья блок своего автодоктора, заменила его вместо израсходованного у Алекса и активировала. Затем подсоединила биоконтакторы своих рук к его шлему и после установки ментальной связи стала загружать копию своего ядра сущности.
— До попадания следующей торпеды — десять секунд.
— «Загрузка прервана процедурой эвакуации и достигла уровня 99,5 %».
— Стой, нет! Я еще не все успела тебе сказать!
Но ложемент, обхватив тело специальными ограничителями, стал плавно въезжать в открытые створки капсулы в стене покореженной рубки. Я сделала прозрачным забрало шлема, чтобы лучше рассмотреть своего самого любимого человека:
— Не забывай меня! Передай нашему сыну эту частичку меня!
— До попадания следующей торпеды — пять… четыре…
Бронестворки капсулы стали закрываться, в последнюю секунду я увидела, как Алекс очнулся, приподнял голову, и, заметив меня, потянулся к клавише отмены. Но не успел, снова теряя сознание. Герметизация люка прошла успешно, и капсула стартовала прочь.
Я стояла, и слезы ручьем лились из моих глаз.
— Три… две… одна.
Глава 4
Какая сильная боль! Глаза ничего не видят, все тело онемело как после глубокой заморозки, но чувства постепенно начинают возвращаться. Какой холодный, сырой, неровный пол. Как будто я не в криокамере лаборатории, а в древних развалинах. Нет, пожалуй, так из анабиоза не выводят, это уж могу с уверенностью утверждать, как специалист!
