ГЛАВА 1
Полдень пятницы тринадцатого
Жизнь ничего не дает бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена.
Стефан Цвейг
Страшной приметой считается, если черный кот разобьет зеркало пустым ведром. Похоже, в пятницу тринадцатого произошло нечто подобное. Я решил бросить курить.
Процедура отлучения от пагубной привычки мне довольно хорошо знакома. Не хочется повторять Марка Твена, к творчеству которого я отношусь с любовью и почтительным благоговением, который однажды произнес что-то вроде: «Бросить курить? Нет ничего легче! Я сам бросал раз сто!» В моем случае такая интерпретация подошла бы просто идеально.
Курить я бросал много раз — и, должен сказать, довольно успешно. Единственным недостатком моих регулярных отказов от легализованного наркотика было то, что я всегда оговаривал длительность моратория на поклонение табачным палочкам. А после окончания указанного срока закуривал снова. Начинал я с сорока пяти дней и постепенно довел свой личный рекорд до года.
Сказать, что я совсем не испытывал неудобств при отказе от сигареты, было бы кокетливым лукавством, а мужчина не должен выглядеть кокетливым. Поэтому я оставлю для себя лишь лукавство и признаюсь, что эта недостижимая (как они сами себя обманывают!) для многих зависимых от табака людей процедура со мной проходила без особых трудностей. Я не впадал в трансовое состояние крысы, загипнотизированной волшебной дудочкой Нильса, проходя мимо курящих. Я не уходил в себя, озлобленный и раздраженный, во время никотиновой абстиненции. Не становился частым гостем собственного холодильника в то время, когда вокруг, словно выиграв тяжелую и беспощадную войну против всепоглощающего табака, начинали просыпаться чудесные запахи. А собственный язык и иже с ним в знак простой человеческой благодарности начинали радовать настолько нежными и волшебными оттенками вкуса, что даже питье обычной воды превращалось в праздник.
Я неоднократно в такое время ловил на себе изумленные взгляды окружающих, которые начинали принюхиваться ко мне и офисному кулеру, откуда я только что испил водицы. Принюхивались они на предмет наличия алкоголя, ибо мои собственные глаза выражали настолько бесстыдное удовольствие и опьянение, что всем хотелось тут же разделить со мной чарку-другую этого волшебного зелья.
Итак, 13 ноября, как уже говорилось, в пятницу, я был на работе. Компания, где я трудился, «Колосов и А» была довольно крупной, в ней обитало много народа, а также идей, амбиций и проектов. Проекты были самые разнообразные. От обычных рекламных акций до грандиозных многомиллионных начинаний. Здесь были свои PR-отдел, служба доставки, куча сервисов и многое другое. Я работал в IT-отделе на подхвате.
Работа на подхвате в IT-отделе не означает, что я грузил компьютеры бочками или вытирал пыль под кактусами. В основном я занимался программированием и работой с базами данных.
Но на вопрос знакомых «Кем работаешь?» я никогда не говорил — программистом. Говорил — айтишником. Это казалось мне скромнее, да и для работы в нашей организации необходимо было знать и уметь кучу других вещей, с программированием и проектированием СУБД непосредственно не связанных. Хотя, если верить Леонарду Брендвайну, «стоит опасаться программистов, носящих с собой отвертки!». Ну да бог с ней, с работой. Дело-то совсем не в ней!
Закончив месячное тестирование очередного продукта, я довольно потянулся на своем расплющенном кресле со скрипящими колесиками. В свое время я пытался его заменить на что-нибудь менее продавленное и скрипучее. Но, как отвечал наш хозяйственник Фома Андреевич Брутов, которого за глаза никто иначе, нежели Хомкой, не называл: «А нечего было к нему Аллочку привязывать на корпоративе и устраивать гонки с отделом доставки». Это означало, что «кресло офисное, серое, для служащих среднего звена, инвентарный номер 16010» как материальная ценность еще не полностью перенесло свою стоимость на изготавливаемую этим креслом продукцию. И должно было еще поработать на благо купившей его фирмы.
Фома Андреевич, в прошлых жизнях, видимо, неоднократно бывавший прапорщиком, вообще был не очень приятным человеком. Когда его занудное общество, от которого не было никакой возможности избавиться, утомляло кого-нибудь (а оно всегда кого-нибудь утомляло), тихонько говорили в сторону, причем исключительно загробным голосом: «Позовите Вия!» Фома Андреевич обычно делал вид, что ничего не услышал, но тем не менее заканчивал надоевшую беседу про скучные хозяйственные вопросы и быстренько ретировался в сторону другой жертвы.
Брутов не мог без слез и жалоб расставаться с вверенными под его начало активами. Единственное, что он отдавал с легкостью — это скобы для степлера, которыми кто-то в далеком прошлом расплатился за сделанную нами работу. Бартером, так сказать. Поистине астрономическое количество этих скоб заняло целую кладовку.
Но для IT-отдела сие канцелярское излишество было неактуальным — востребованы были обычные стикеры. Ими были обклеены все мониторы нашего отдела. Кое-кто с сожалением вспоминал старые мониторы с электронно-лучевыми трубками, на которых можно было разместить несравненно большее количество необходимой информации. Но на дворе XXI век. Стикеры, живущие на LCD-мониторах, были исписаны более мелким почерком, дабы возместить дефицит обклеиваемой территории.
Я напевал старенькую песню Круиза «Как трудно жить без светлой сказки», когда именно такая бумажка и попалась мне на глаза. На ней удивительно каллиграфическим почерком (Ирка моя любимая писала, заботится человек!) маркер вывел еще весной «Бросить курить». То ли мелькание перед глазами этого стикера за полгода создало эффект 25 кадра, то ли назревшая проблема с бронхами требовала стремительного разрешения, но я проникся.
Твердо решил воскреснуть в ближайшее воскресенье, то бишь послезавтра. «Почему не в тот же момент?» — спросите вы. На то была веская причина. Прошлый проект отдела объявили принятым заказчиком, каким-то медицинским институтом. А это означало весомую премию-бонус. Что было очень кстати — давно хотелось сделать Ирине более-менее существенный подарок. Как раз приближался 6-месячный юбилей наших нежных отношений. На роль сюрприза были выбраны псевдостаринные напольные часы, искусно отделанные под красное дерево. Стоили они примерно как настоящий антикварный раритет с жизненным пробегом впятеро длиннее моего. Но, как утверждал юркий продавец, были гораздо легче по весу и совершенно не несли на себе темной ауры прошлых веков. Думаю, Ирка, запавшая в последнее время на старину, осталась бы вполне довольна такой поделкой-подделкой.
Радостное событие, предвещающее появление шикарного напольного хронометра, конечно же, просто необходимо было отметить в сугубо мужской компании. Без сигареты? Разве Моцарт и шампанское доставят удовольствие, когда пухнут уши и кругом все вдыхают ядовитый, но такой привычный дым? Я решил, что один день в моем ответственном начинании роли не сыграет. А опасаясь, что с утра в субботу по причине не очень хорошего самочувствия я могу попросту забыть взятое на себя обязательство, я добавил еще один день. Час X должен был соответствовать первой минуте воскресенья, 15 ноября.
