— Р-р-р-р-р…
— Р-р-р-р… А еще они называли тебя желтым земляным червяком и говорили, что ты ешь лягушек, — Серый очень любил мультфильм «Маугли», и почему-то именно эти слова всплыли в голове, когда он взял за плечо Аркашу. Их он и прошептал вору в поросшее редкими светлыми волосиками ухо сразу же после показательного игрушечного рычания. Этот задохлик не представлял никакой реальной опасности. Костлявое плечо и общая невесомость тела ставили его в ряд инвалидов, а с детьми, женщинами и инвалидами Серый не сражался.
— Х-х-х… то? — растерянный наркоман не очень хорошо понимал, откуда взялся этот крепыш: площадь минуту назад была абсолютно пуста. Он вжал голову в плечи и не очень-то ориентировался в происходящем.
— А это уже не важно. Кража, совершенная с незаконным проникновением в жилище, статья 158, часть 3… — Серый, увидев семенящего на помощь Аркаше рыжего пьяницу с ножкой от кухонного стола наперевес, тут же поправился:
— Вру, статья 158, часть 4 — кража, совершенная организованной группой!
Грязный Гарри понял, что немного не успевает, побежал, заранее замахнувшись своей дубинкой, метрах в десяти от Серого резко остановился и, не меняя выражения лица, столь же стремительно рванул в обратную сторону. Если втроем — он, дубинка, Аркаша — еще имели какой-то шанс отбиться от этого случайного прохожего качка, то с появлением прообраза Годзиллы в лице подходящего Белого игра свечей не стоила. Ни свечей, ни калачей.
Для Серого и Аркаши такое поведение Игоря выглядело одинаково странным — распахнутая дверь закрывала от них подходящего Белого. Но неожиданное бегство напарника вора подействовало на участников конфликта совершенно по-разному. Серый немного расслабился, понимая, что работа выполнена и драться с двумя инвалидами не придется. А до вора наконец-то дошло — тюрьма близка, как никогда, и наркоману в тюрьме очень плохо.
Аркаша кулем рухнул вниз, выскальзывая из крепких рук охранника и отступая спиной за дверь. Снаряженный ствол сам по себе оказался в руке взбешенного наркомана, готовящегося дорого отдать свою свободу. Теперь была очередь Сергея приходить в замешательство, и он зачарованно смотрел на вороненую сталь — а она тупо косилась своим единственным и смертоносным глазом на него.
Стрелять не было никакой необходимости — человек его не преследовал и был безоружен. Но небывалая волна злости и раздражительности, нахлынувшая на торчка, полностью подавила Аркашу, и телом марионетки всецело завладел его настоящий хозяин — какой-то мерзкий опийный демон. Абсолютно не контролируя свои действия, наркоман щелкнул предохранителем пистолета и, поймав смертоносным оком Макарова растерянные глаза Серого, нажал на спусковой крючок…
ГЛАВА 27
Про кисло-сочный помпадур
— Сегодня на ужин я могу предложить сардины и… сардины.
— Ну, я не знаю. Пожалуй, я выберу сардины.
— Отличный выбор.
Из х/ф «Цепная реакция» («Chain Reaction», 1996)
Спускаясь от Гуру в лифте редкой чистоты, я достал из кармана телефон — тот был скорее мертв, чем жив. «Предатель, — подумал я, — хоть бы пикнул на прощание». И стал лихорадочно вспоминать, есть ли в машине зарядка.
Было около десяти вечера, когда я выруливал из Володькиного двора. Пробки все уже давным-давно просочились и рассосались, мне досталась полупустая дорога, блестящая мокрым асфальтом снизу и запускавшая через равные промежутки солнышки фонарей несколько повыше. Дорога вела в направлении заслуженного отдыха…
* * *
Скорость реакции человека составляет примерно 0,2 секунды — с момента принятия решения до наступления мышечной реакции. Возможно, у наркоманов эта величина несколько больше — а может быть, в конкретном случае, меньше — учитывая то, что это была чисто рефлекторная реакция без привлечения головного мозга.
Когда от рецептора сигнал по нервному волокну идет в спинной мозг и затем прямиком к мышце, побывав всего в трех нервных клетках — чувствительном нейроне, вставочном нейроне из спинного мозга и двигательном нейроне, то время синаптической передачи составляет порядка 0,1 секунды.
В любом случае, этих долей секунды до вылета пули вполне хватило Белому, чтобы уронить свой кулак сзади на макушку худенькому наркоману, и тот моментально скомкался, как перевернутый бумажный стаканчик, прихлопнутый сверху ладонью. Единственное различие — Аркаша не издал громкого хлопающего звука. Он с легким шорохом сложился на асфальте в кучку неопрятного тряпья и неожиданно запах дорогими женскими духами из повредившегося при падении украденного флакона.
Друзья посмотрели друг на друга — Белый развел руками, как бы извиняясь за опоздание, а Серый произвел глубочайший в своей жизни выдох, избавляясь от некрасивой бледности…
Как и просил шеф, Кулешова впутывать не стали — вскрытую дверь захлопнули и набрали «02». Наличие у этого наркомана воровских отмычек и огнестрельного оружия, очень смахивающего на табельное полицейское, было достаточным фактором для того, чтобы гарантировать Аркаше весьма серьезные неприятности…
* * *
Свет в окнах моей квартиры не горел — что было довольно странным. Я припарковал машину на ночную газонную стоянку и поболтал пару минут со сторожем. Потом зашел в магазинчик возле дома: очень хотелось яблок. На самом деле подобные желания — стопроцентные последствия 3-х дней без никотина.
Ну что ж, организм нужно было порадовать тем, что ему хотелось. С ним сейчас спорить нельзя — как с беременной женщиной, нужно старательно исполнять все его прихоти и желания. Все, кроме предательски вклинивающихся время от времени провокаций умирающей привычки — по поводу «давай закурим, товарищ, по одной». Слова песни я находчиво заканчивал чем-то вроде «давай закурим, и гробик — твой», и привычка, обнаруженная и разоблаченная, ненадолго отставала.
Я четко помнил опасные вехи на пути к здоровой жизни. Очень настойчивые желания закурить проявлялись обычно в первые три дня после отказа от сигарет, потом где-то на седьмой день, потом к концу второй недели — и к концу четвертой. Когда вы перевалите первый месяц, становится проще. Но и тут расслабляться не надо — прошла только физиологическая привычка, а психологическая — если она вообще пройдет когда-нибудь — то уж точно не через месяц после того, как вы перестанете ей потакать.
Да, чуть не забыл. Примерно на сороковой день призрак убиенной вами привычки припрется и устроит настоящее театрализованное представление — с заламыванием рук, звяканьем цепями и с ритуальными танцами эротического содержания… Все это будет очень соблазнительно, но нужно найти в себе силы не поддаться искушению.
Яблок в магазине было мало — всего два сорта: «Семеренко» и нелюбимые. Нелюбимые — это такие темно-красные, красивые, крупные, но рыхлые и на вкус, словно весенний чернозем. Таким образом, вроде бы имеющийся выбор для меня был лишь выбором кажущимся. Так как красные яблоки забытого сорта я отказался бы жевать и под пытками, взор мой благосклонно улегся на живительную зелень «Семеренко». Я уже было собирался нагрузить в пакетик с полдюжины плодов покрупнее, как до меня дошла некоторая несостыковочка.
